Россия – наша большая мельница.Подует ветер вперёд-назад —И вновь она не мычит, не телится,Войну предчувствуя как азарт.
Война, война – урожай безверия,Итог наивности прошлых лет.Ах, птица-тройка, ах, кавалерия,Несёшься в бой, а потом на свет.
Ведь это наша теперь традиция —Как на работу на смерть ходить,Чтоб завтра солнышко круглолицееДо новой жизни тянуло нить.
А русский свет только так и строится,Когда провала России ждут.Но птица-тройка летит за ТроицейИ не находит себе приют
Светлячки
В начале новых дней случилась тьма,Такая, что и свет сводил с ума.Его теперь не то чтобы боялись —Над светом насмехались.
И повторяли: «Нам за много летНасильно навязали этот свет».Но тьма влекла, как истина, как сила —Она теперь царила.
Ночь разлилась снаружи и внутри,И под запрет попали фонари,А также зажигалки и лучины —От света отлучили.
На улице Лампадной сгорячаПоразбивали лампы Ильича,Сносили бюсты Солнцу повсеместно,Крича: «Им тут не место!»
И даже те, кто помнил бывший свет,Терпели тьму: «Пускай рассвета нетИ марширует мрак бесперебойно —Зато живём спокойно».
А детям прививали немоту,Чтоб славили повсюду темноту.Но были те, кто свет попрятал в храме,Их звали светлячками.
О, в них плевали, вдруг узнав о том,Что свечку приносили в чей-то дом.Полиция теперь за эти нравыНа них ведёт облавы.
Их проверяют, отправляют в суд:Не ждите, светлячки, вас не спасут.А тени тьмы твердят, как и вначале:«Мы свет не отменяли.
Всё это выбор местных, им видней,За тьмой прогресс и будущее в ней».И светлячков почти что не осталось:А что мораль и жалость?
Когда черно, то их в помине нет,Но, светлячки, не поминайте свет:Запомните, что он придёт до срока,И он идёт с востока
Письмо из Нового года
Пока метель, как дворник,По улице метёт,Включи MP-3 сборникЗа двадцать третий год:
Какие пели песниУ наших стариковВ тот год, где Лео МессиБыл крут без дураков.
Никто не знал в помине,Что смерть побеждена.Ползла по УкраинеГражданская война.
Но пели-то неплохо:Как марту полыньяДосталась им эпохаСвержения вранья
В явлении момента,В кружении седьмом,Где образ диссидентаВпервые стал клеймом.
Где русские качелиВ бессмертие неслись.И бабки наши пели,И прадеды дрались.
Несли качели в небо,Но чудилось, что вниз.И было больше не доСмазливеньких актрис
Из ада ГолливудаИ рая пошлоты.И снег сходил, как чудоС мольберта на холсты.
Мы помним голоса их,Но форточку открой —И снегом забросает.То век двадцать второй
Летит на гиперзвукеДа только нам слышней:«Вы загадайте, внуки,Свою страну, а в ней
Не только байки-бритвыО Ване-дураке,Но песни и молитвыНа русском языке».
Сошёлся в этом хореНеведомый народ.Глотни из рюмки моряЗа двадцать третий год.
И веруй, и надейся,И помни песни, брат.А завтра мы в Одессу,В наш русский город-сад
«Не предал нас уют…»
Не предал нас уют,Но вытравил покой.Казался братом Брут,А ручеёк рекой.
По ручеёчку внизМы плыли в бизнес-класс.И жёвочка «Love is…»Любви учила нас.
Мы пели мир цветной,Не чувствуя вполне,Как стали сторонойВ проигранной войне.
И бакс по 30 эр.Твердил примерно так:Что смерть СССР —Есть высшее из благ.
И рос мой дивный садНа почве костяной,Где бомжем стал АрбатЗа цоевской стеной,
Где тот и этот векРосли не ввысь, а вширь,Как будто Чук и Гек,Бежавшие в Сибирь
От зумерской возни,От мальчико-девчатВ страну, где снег возникИ музы не молчат.
Там помнят, как бедаДала свободе свет,Возвысив слово «да»Над вежливостью «нет»,
Как мы свободы тойГлотнув до блевоты,И, видя сад пустой,Спросили про цветы:
«А где же красный цвет?А белый? А иной?А где же слово “нет”Над стравленной страной?»
Но в клетке для неёДавно разрешеноИ грязное бельё,И пошлое кино.
Мы – сбившийся с путиТрамвайчик номер шесть:И правда – не ахти,Но уж какая есть.