«Жахало и пенилось в ушах…»
Жахало и пенилось в ушах,спали штабелями в блиндажах,кипятили снег на зажигалкеи, смеясь, пристреливали палки.
Положив под голову клешни,матерились хуже алкашни.Трудно разговаривать культурно,посчитав потери после штурма.
Забирали улицы, мосты,базы, укрепления, постыу проворовавшегося гада.Всё своё – чужого нам не надо.
После боя, смазав калаши,в женщинах не чаяли души,байками затравливали ночии домой хотели… Но не очень.
«Не видать…»
Не видатьв прицеле солнца.Фронт стоит,не шелохнётся.Распустившийсяморозна два метрав землю врос,
и порывистымгалопомскачет ветернад окопом,выбивая по путииз патроновконфетти.
«Я здесь, и мысли о тебе…»
Я здесь, и мысли о тебенаполнены любовью.Жую простуду на губеи сплёвываю кровью.
Смотрю, процеживая мрак,и слепну от пожарищ.Лицом к лицу заклятый враг,плечом к плечу – товарищ.
Ты с нами, мы в одном строю,ты тоже месишь глину.Я грудью за тебя стою,ты – прикрываешь спину.
Мороз нахлынувшей зимыи жар лихой годины…Ты тоже здесь, и, значит, мыникем не победимы.
«Вернулись парни с боевого…»
Вернулись парни с боевого,вернулись на своих ногах.Жива Россия и здорова,чего не скажешь о врагах.
Сгущались над равниной тучи,но верен был и был суров,как Божий суд, отряд летучийбезбашенных штурмовиков.
Отваге есть куда излитьсяслепящим ливнем из ведра.На месте вражеских позицийтеперь бездонная дыра.
И проще самого простогосказать о сущностях земли:вернулись парни с боевого,распили чай и спать легли.
«Целый…»
Целыйденьна бэтээрахперекрашивалиснег,и подвечербатареяразрядиласьна ночлег.
Парнирасползлисьпо норам,я осталсядо утрабратьбессонницуизморомпод журчаниекостра.
Много жара,мало дыма.Ночьисполненаогней.Можнодуматьо любимойкак о женщинесвоей.
Сохнетсброшеннаякаска,скачетмесяцголышом.Всё настолькораспрекрасно,что немногохорошо.
Лес молчит,но ловишьухом:всякой нечистив укорзвучно тянетрусским духомизо всехзвериныхнор.
Синица
Полночь.В небезвёздный улей.Поле белоелоснится.Развлекаетв караулесердобольнаясиница,и шевелятся усынашейлесополосы.
В блиндажечужая нычкапереполненабычками.Птичкаростом невеличка,а по воздухучеканит,чтобуставший караулот морозане уснул.
Сколькоклювикомни щёлкай,не возьму тебяна мушку!Время льётся,как сгущёнкав металлическуюкружку,и как будтосотню летнет войныи смертинет.
«Растопырило небо…»
Растопырило небопродрогшую лапуи моргает глазищем:– За кого ты воюешь?– За маму и папу!За могилкина старом кладбище…
Облака опустилисьна чёрную кочку,о любви промяукав:– За кого ты воюешь?– За сына и дочку,за родителейбудущих внуков!
Отвечать на простыевопросы без матапереходит в привычку:– За кого ты воюешь?– За лучшего братаи за лучшую в миресестричку!
– От слепого огняуходя по туману,будто прячась в кулису,за кого ты воюешь?– За Инну и Анну,за Мариюи за Василису!
– На тарелку сгружаяовсяную кашу,что гороховой гаже,за кого ты воюешь?– За Родину нашу,за Россию —и проще не скажешь.
«Поднимется ветер, уляжется боль…»
Поднимется ветер, уляжется боль.Война как вершина искусства.Мне так не хватало разлуки с тобой,что я обесценивал чувства.
Не думал, что буду способен мечтать,от пуль укрываясь в траншее,о том, как любви кровяная печатьсвой след оставляет на шее.
Не верил в умение слепнущих глазтвой образ ловить до рассвета —в тумане, в дыму ли, который прожгларакетница, будто комета.