Однако и в тех странах, откуда вышли оккупанты, были поэты, защищавшие правое дело.
Два крупнейших мастера новой немецкой поэзии – Брехт и Бехер (каждому из них посвящен особый том «Библиотеки всемирной литературы») отвергли фашизм, встали на путь борьбы с ним.
В середине тридцатых годов в Германии распространялся «Практический справочник для оказания первой помощи». Под маскировочной обложкой скрывалась статья Брехта «Пять трудностей пишущего правду». В ней, между прочим, было сказано: «Пишущий правду отвергает любую ложь. Он не склоняет голову перед сильными и не обманывает слабых… Для этого нужно обладать мужеством. Во времена жесточайшего гнета больше всего говорят о высоких материях. Нужно обладать мужеством, чтобы в такие времена под неумолчные крикливые призывы к самопожертвованию… говорить о таких мелочах, как хлеб насущный и жилище труженика».
И сам Бертольт Брехт, и другие немецкие поэты-антифашисты этим мужеством обладали. Они создали агитационную поэзию, сравнимую с агитками Демьяна Бедного и «Окнами РОСТа» Маяковского. Московское радио н подпольные гектографы в самой Германии популяризировали эти стихи.
Эрих Вайнерт сражался под Сталинградом в рядах Советских войск. Через фашистские концлагери прошли Хермлин, Вине, Фюрнберг, оставшийся глухим после пыток. Мюзам был замучен в тюрьме. Существуют два небольших стихотворения о воробье, видимом из окна тюремной камеры. Оба они помечены тюрьмой Моабит и написаны примерно в одно и то же время. Одно – немецким поэтом-антифашистом. Другое – нашим Мусой Джалилем. Эти стихи потрясают родством душ своих авторов.
К поэзии социализма приходили и совсем другими путями.
Франц Фюман и Иоганнес Бобровский служили в немецкой армии, Гюнтер Дейке даже командовал немецкой подводной лодкой. Они прошли через плен. К социалистической поэзии они пришли убежденные социалистической действительностью.
Рассмотрим подробнее путь поляка Владислава Броневского. Выходец из шляхетской семьи с традициями национально-освободительной борьбы с царизмом, он гимназистом-недоучкой вступает в легионы Пилсудского, участвует в походе на Украину. Присутствие на допросе пленного красноармейца, молодого рабочего, державшегося стойко и убежденно, а также чтение найденных среди трофейной литературы книг Ленина вытолкнули офицера белопольской армии из шовинистической идеологии. Броневский рвет со своим классом, сближается с пролетарским подпольем, становится его любимым поэтом. В тюремной камере, узнав о пуске домны в Магнитогорске, он пишет об этом незабываемое стихотворение. Одновременно с политической Броневский проходит и литературную школу. Шестьдесят томов русской прозы и стихов, от Гоголя до Есенина, образцово переведенных Броневским, делают его верным другом нашей культуры. Когда Броневский уже встал в ряды борцов, Маяковский, встречавший его в Варшаве, с уважением обыгрывая фамилию польского мастера, говорил о ней: «Надежная фамилия».
К социализму от национально-патриотической тематики пришли болгарка Багряна и сербиянка Максимович. К социализму от анархизма – немец Мюзам, к социализму от народничества – венгр Ийеш, к социализму от католической поэзии – словак Мигалик.
Не было мук идейных и физических, через которые не прошли бы поэты этих стран. Однако они разделили судьбы своих народов, выстрадали вместо с ними и победу над гитлеризмом, и коренное преобразование общества.
Это привело к полному перевооружению поэзии – политическому, этическому, эстетическому. Однако с чего же начинала поэзия?
Алфавит и хронология, их несложные законы, привели к тому, что книга открывается стихотворением албанского поэта Андона Зако Чаюпи «Отец Томори». Первые строки книги звучат так:
Адресуем этот вопрос, прозвучавший в книге, опубликованной еще в 1902 году, и обращенный к горной вершине Албании, к героям и к авторам нашего тома. В самом деле: «Кто же мы такие?»
С чего начиналась поэзия этих стран?
У албанца Андона Зако Чаюпи главное, всепоглощающее чувство – любовь к родине, к родному народу. Ближайшей задачей албанского народа было в ту пору освобождение от турецкого ига. Чаюпи звал своих земляков к борьбе против турок. Однако Албания в начале века была самой отсталой страной региона. В других странах, других поэзиях дело обстояло по-иному. Они уже обрели национальную независимость. На исторической повестке дня стоял вопрос социального освобождения и социального переустройства.
Одно из стихотворений тома – «Судно, которое продается» – венгра Ади. Вчитаемся в него повнимательней:
Автор, великий поэт своего народа,- выученик символистов. Мысль он выражает непрямо и непросто. Однако мысль эта – знаменательна: «Расшаталась мачта, перегнили снасти, словом – сколько хочешь всякого счастья». Иными словами, родина Ади, Венгрия, в таком упадке, что без революции не обойдешься.
В дни Октября Блок требовал «переделать все». В «Интернационале» пелось о том, что для того, чтобы построить новый мир, надо разрушить до ос новация старый. Того же самого требовал Ади.
Мысль, выраженная Ади символически, зачастую выражалась в простой и прямой форме. Вот стихотворение «Майская ода». Его автор Дюла Юхас, поэт венгерской Коммуны: «О люди, жизнь прожить, как поле перейти: кладбищенский покой кивнет в конце пути. Но было б хорошо установить: каков в конце концов удел несчастных бедняков? От имени творца тираны там и тут, кичась, вершили над людьми неправый суд. Но было б хорошо хотя бы раз еще в державность прав людских поверить горячо!., и чтобы, разгромив казарму и тюрьму, летели грезами мы к небу самому… О будущее, стяг свой алый подымай и всем нам подари цветущий, вольный май».