Поэзия социалистических стран Европы

Скульптурой ныне быть не сладко —
у них все время физзарядка.
Я так ленив, что все, что мог,
я в этой жизни делал лежа.
Писал, — когда писалось, — тоже
на ложе развалясь, как бог.
Изображайте без прикрас
мой поэтический экстаз,
ваяйте, чтоб для высшей цели
валялся памятник в постели.

Не надо муз — вокруг и выше,
их любят школяры-невежды!
Я предпочту надежность крыши,
а не туманные одежды:
хоть воспеваю непогоду, —
простуду схватываю с ходу.
Ну, если с крышей я зарвался,
поставьте зонт из парусинки, —
как над зеленщиком на рынке, —
чтоб монумент не простужался.

В обузу мне златая лира,
она — предмет приятных чувств,
но искажает сущность мира:
ведь золото — не дух искусств.
Уж если мне решит ваятель
всучить духовный указатель, —
тогда бы книгу я избрал:
свою, чтоб знать без дураков,
что я хороший том стихов
прочту, войдя в мемориал.

А надо мной, сидящим с книгой,
абстрактный холстик был бы мил:
квадрат зеленый с желтой пикой
иль просто рамка — дырка в мир.
Под голову, чтоб спать без звука,
нужна журналов наших скука,
да серия (ведь я смешлив),
где есть веселые репризы.
В ногах — включенный телевизор,
но скачет надпись ПЕРЕРЫВ.

Марать не нужно пьедестал
сентенцией, что сын народа
свои, мол, рифмы завещал, —
ведь у отчизны год от года
и без того — стихов излишек,
но меньше нужного детишек.
Прошу, как скромный патриот,
фамилию на пьедестале
(в конце не «д», а «т»!), и дале —
СЛОВЕНЦЫ, УМНОЖАЙТЕ РОД!

Вблизи должна скамья скрипеть
(кривая, с дырками — подавно,
мне будет вечером забавно
на трюки парочек смотреть),
за кипарисом кипарис,
густую тень бросая вниз,
должны укромной сделать местность,
чья всенародная известность
подскажет всем пароль для встречи:
«У Янеза, как в прошлый вечер!»

Сюда направить хорошо бы
прямой троллейбусный маршрут
и город выстроить особый
или страну раскинуть тут.
В стране бы этой ели, спали,
взамен налогов — песни брали,
мои, конечно. В сей момент
я государственно созрел.
Как хочется, чтоб я имел
конкретно этот монумент!

Он безопасен, в полном смысле,
для тех и этих. Он торчит,
в дела не воплощает мысли
и чудно день и ночь молчит.
Кому он костью в горле стал,
тот передвинет пьедестал.
А устаревший атрибут
легко по моде переплавить,
и можно голову подправить —
ту слепят, эту отобьют.

Нехорошо. Но повсеместны
проделки эти с древних пор.
И, думая о них в упор,
я наполняюсь грустью бездны:
заманчив памятник вполне,
но бронза плавится в огне.
Заботы памятника жутки:
не лезть в глаза, уважить всех,
не то — влетишь в литейный цех,
где перевоспитают в сутки.

А после будешь в лучшем виде
для славы скульптора блистать,
держать коня, чужие груди,
а то — средь парка диск метать…
Опасность этого сгустится,
коль монумент мой воплотится.
Немедленно отказ пишу!
А все динары, что как раз
вам сэкономит мой отказ, —
при жизни выдать мне прошу.