Выбрать главу
Но тебе не ждать бы ни меня, ни свадьбы. В подневольных странах свадеб не играют, там, где мать рыдает, — не поют, не пляшут, в царстве темной ночи день не рассветает. Вытекшие очи — две кровавых раны; нет в селе сожженном жениха для Яны.
Не встречай же сватов на своем пороге — развезло кровищей все пути-дороги, перстень обручальный стал звеном кандальным, свадебные песни обернутся плачем, вороны слетятся, словно поезжане, пуля поцелуем обожжет горячим. Запиши ты, Яна, в сердце это слово, облекись, голубка, в куртку с патронташем и подайся в горы к партизанам нашим. Скоро за глумленье над твоей любовью супостат-разлучник нам заплатит кровью. А когда в сраженьях забелеет утро от волны эгейской до волны Ядрана, залечу я раны, обниму невесту, сватов-побратимов разодену, Яна! С партизанской четой, перед всем народом, с песнями мы двинем буйным хороводом.
Ты вплети фиалки в смоляные косы, улыбнись глазами, словно день погожий, шевельни плечами теплой ночью летней! Загудят волынки, залп ружейный грянет, — выйди в круг подружек! Пусть народ наш глянет на твои мониста, на твою повадку. Праздником всеобщим эта свадьба станет!

Баллада о прадедовском ружье

Перевод А. Гатова

Под суровым серым камнем, где-то в старой волчьей яме Прадеда ружье зарыто и лежит-молчит годами.
Закопал его под вечер Янко-атаман, мой прадед: — Эх, еще бы в бой последний! Час придет, ружье зарядят…
И ушел навек, как солнце, за гору в сиянье рдяном. Сын нашел оружье в поле, что шумит густым бурьяном.
Лют, как рысь, он вместе с братом шел на битву — стал гайдуком, Он на ста вершинах бился, добывая счастье внукам.
И с колена на колено, огневое, родовое, Перешло ружье — служило мне оно во время боя.
Молодой еще, подросток, поднял я оружье мщенья, Проходя с моим отрядом через грозные сраженья.
В час, когда победы знамя развевается с флагштока, Вновь ружье зарыл я в землю, пусть оно лежит до срока!
Притаилось наготове. Если только враг нагрянет, Сын мой, вырывши оружье, за отчизну грудью встанет.

Песня солдата,

лежащего на два метра под землей

Перевод Арк. Штейнберга

Меня уже нет. Струны гортани моей стали белыми колоколами. На закате в них засыпают ветры. Доброй ночи, птицы!
Меня уже нет. Радужки глаз моих превратились в синюю влагу. На закате пьют ее жадно озера. Доброй ночи, туманы!
Меня уже нет. Меж пальцев рук моих трава проросла. На закате цветы собирают девушки наши. Доброй ночи, ночи!
Меня уже нет, нет… Струны от боли дрожат: — Ствол маслины! Упрись в небеса, чтоб они не обрушились! Синей влагой набрякли глаза: — Пусть ветви из нас прорастут! Мы плоды твои! Пальцы молят, шепча из травы: — Облеки нас корою твоей, нам больно, мы мерзнем!
Меня уже нет. На лбу моем покоится бесстрастная ночь, пудовая ночь, очень долгая ночь.

Блаже Конеский

{136}

Илинденские мелодии

Перевод Юнны Мориц

1
Белая роза, ты цветешь для меня, и ты, любимая, будешь моей! Молодость, радуйся ясности дня, милую сделать счастливой сумей!