– После всего, что было, ты обвиняешь меня в измене? Я душу продал ради тебя…
Повисает молчание.
– Прости. – Ника слышит шаги. – Я не могу поверить, что она вновь объявилась, поэтому наговорила глупостей. Не проси меня с ней встретиться. Только не сейчас.
Раздается тяжелый вздох.
– Как скажешь, любимая. Я приду к тебе позже?
– Нет. Не сегодня.
– Ты заставляешь меня днем молчать о своих чувствах, а ночью прогоняешь. Я так не могу…
– Тссс, потерпи, Анджело, потерпи. Осталось совсем немного, и мы будем вместе. Обещаю.
И снова молчание.
Лицо горит, как ошпаренное, но Ника будто прирастает к месту.
Разговор оказался слишком личным, сокровенным. Его никто не должен был слышать. Тем более Ника. Гнетущая тишина сменяется поспешными шагами, и Ника с ужасом отпрыгивает от двери. Идут прямо к ней. Без мыслей она бросается к тяжелым шторам и ныряет за них. Прислоняется к углу комнаты. Ладонью зажимает рот, чтобы заглушить сбивчивое дыхание.
Господи, только бы не заметили!
Ника сама не понимает, чего боится. Но явно не того, что ее упрекнут в подслушивании. Она видит сквозь плотную ткань, как две фигуры молча проходят через комнату. Вскоре за ними закрывается дверь, и Ника с облегчением выдыхает.
– Больше никогда не буду подслушивать, – шепчет она и выбирается из укрытия.
Сердце все никак не уймется. Ника прижимает к груди ладонь и считает удары. Еще раз шумно выдыхает. Опасливо оглядывается на дверь, через которую ушли Анджело и Паола, но шаги уже почти затихли. Лишь далекие отголоски доносятся до нее.
Ника понятия не имеет, о чем они говорили. Но точно не о работе. Она качает головой и проходит в зал, который освещается бледно‑лимонным светом торшеров. Между лопаток пробегает противный холод. Из груди вырывается хрип. Ника смотрит в середину комнаты, и ей кажется, что там сгущается туман. Мерзкий, склизкий, сырой. Больше она ничего не видит. Но чувствует, как вибрация прокатывается по телу, а сердце пропускает удары, бьется не в ритм дыханию. Оно облачком пара зависает в воздухе.
Графин выскальзывает из рук и со звоном разбивается о каменный пол.
Глава 5. Невидимый мир
Люса высыпает осколки графина в мусорное ведро. Они бьются друг о друга и обиженно звенят. Женщина отряхивает полные ладони и смотрит на Нику угрюмым взглядом. Таким обычно смотрят начальники на подчиненных.
Ника опускает голову. Кружка обжигает пальцы, от ложки кругами расходится чай, а воздух на кухне смешивается с запахом мелиссы и мяты.
– Простите за графин. Я не хотела.
– Забудь. – Мими садится рядом с Никой.
Ее глаза возбужденно горят, черные волосы заплетены в две неряшливые косы. Белая ночная рубашка подчеркивает бледную кожу девочки. Слишком бледную для итальянки.
– Ты правда видела привидение? – Мими преображается. Она больше не глядит на Нику свысока. Ее лицо оживает, брови изгибаются в причудливой дуге. Розовые губы приоткрыты. Девочка сама напоминает призрака. – Ну, скажи, скажи! Бабушка не верит, ну и пусть. А я верю! Всегда верила! И синьор Росси тоже, хоть и отрицает.
– Стефано?
Ника оборачивается и смотрит на Люсу, которая сидит возле окна, нахохлившись, как огромный воробей.
– Верю, не верю, – бурчит та, – какая разница. Если духи существуют, их лучше не тревожить. Особенно в Кастелло ди Карлини.
– Бабушка, никто их не тревожит. Они первые начали, – возмущается Мими и надувает губы.
Ника вспоминает, что девочка еще совсем ребенок, который сейчас смотрит на нее как на Святой грааль.
– Кто сеет ветер, пожнет бурю 5, – только отвечает Люса и плотнее укутывается в шерстяную пепельную шаль.
– Не ты ли все время рассказывала о семейном проклятье?!
Мими сердито упирает руки в бока. Стул под ней качается от нервного подергивания ногой.
– Я уважаю память наших предков, но это не значит, что я верю во весь этот бред. И мне не нравится, что ты упорно доказываешь обратное. Я уже жалею, что однажды решила рассказать тебе сказку о Маддалене. Ты помешалась.
– Кто такая Маддалена? – Ника жадно впитывает каждое слово Люсы, не упуская самое важное – «проклятье».
Мими хмыкает и наклоняется к ней:
– Потом расскажу. Лучше ответь, ты видела?
– Нет, – Ника качает головой и слышит, с каким облегчением вздыхает Люса, – но он видел. – Она кивает на фотоаппарат.
Мими недоуменно смотрит на камеру. На фарфоровых щеках выступает нежный румянец.
– Что?
– Я не вижу духов, но чувствую их, – поясняет Ника. – И сегодня я ощутила, что в холле кто‑то есть. Этот некто стоял посреди комнаты. Стоило протянуть руку, и я дотронулась бы до него, таким реальным он казался. Поэтому я не теряла времени и сфотографировала. Чтобы потом увидеть на снимке.