Вампирша лежала на диване, не дыша. Глаза закрыты. Губы расслаблены, рот слегка приоткрыт.
Робкий шаг вперед — и я наконец-то смогла увидеть тех, на кого сейчас были обращены все взгляды.
Трое… Кайл, Шон и Грэм стояли перед "судьями" на коленях. Руки за спиной, головы невольно опущены вниз. Едва дышали.
Волнение?
Волнение…
Страх? Ужас?
Нет… Невольно расплылась моя радостная ухмылка.
В глазах ребят было все, кроме страха…
Обида, ненависть, интерес, насмешка, разочарование, уверенность, нахальность…
Но страха там и доли не видать.
Гордость не позволит. Нет.
Перед ними похаживал из стороны в сторону тот самый "главный", что меня и оставил в живых. Враг Кайла? Мой враг? Так это и есть этот Фраческо?
НЕНАВИЖУ!
— Так вот, — неожиданно продолжил этот мерзкий ублюдок свою речь. — Дейнли, ты был пойман и приговорен. Ты был предан воле Сedrus и погребен. Ты думал, попытка сбежать — твой самый лучший трюк за все свое существование? Прости, но глуп, кто допускал такую мысль, Ты — глуп… Переступить Закон Nature, переступить Закон Вампиров — подписать себе смертный приговор. Н-н-но даже на этом ты не остановился! Буквально месяц — и уже пятнадцать смертей. Да еще как! Снова резонанс на все Штаты. Я не вижу другого выхода, как предать poena capitis.
— Идея нарушить Закон — моя. Мои усилия. Я готов полностью нести ответственность за содеянное. Прошу снисхождения для тех, кого я втянул во все это.
— Ты согласен на смерть ради спасения остальных? — неожиданно раздался женский голос.
Виттория?
Все присутствующие с жадностью уставились на дьяволицу.
Ехидная ухмылка заплясала на ее личике.
Гробовая тишина. Я слышала, как глубоко вздохнул Кайл. Ответил:
— Да.
Вдруг вампирша сорвалась с дивана и в миг пролетела расстояние, разделявшее их. Села на пол рядом с моим Дейнли и пристально уставилась в глаза.
— И ты даже не попытаешься вымолить для себя снисхождения?
— Нет.
— И даже ради твоей жены?
Кайл вздрогнул. Тяжело сглотнул.
Отчаянный взгляд уткнулся в пол.
У него нет жены…
Жена его давно умерла…
Печально заныла совесть внутри меня. Дура малохольная, о чем ты только мечтала, кода поверила в эти слова…
Нервно прикусила губу и опустила свой взгляд вниз. Майя, Майя…
— Я это делаю и ради нее.
— Интересно, интересно, — ядовито зашипела Виттория и вдруг, опершись руками в пол, поползла на четвереньках, выгибаясь кошкой, к крайнему из "подсудимых".
Шон.
— Милый мальчик, и ты готов принять такую жертву своего друга?
— Нет, — резко, твердо, жестко отрезал Бесенок и вызывающе ухмыльнулся. — Я с радостью готов принять ту же участь.
Дьяволица замерла на мгновение. Притихла. Затем вдруг быстро уселась на попу, вытянула в бок свою ножку и, эротически скользя по ней тоненькими пальчиками, приподняла полы платья аж до самого "постыдного". Буквально еще несколько дюймов — и показались кружева чулка. Еще чуть-чуть — и я увидела нож. Заткнутый за черной атласной ленточкой, на ее бедре висел деревянный клинок. Резкий рывок — и схватив его в ладонь, тут же прильнула к Шону, жадно выгнулась, извелась перед ним, подобно змейке, чувственно скользя по его полуобнаженному торсу своей грудью, и вдруг резко отпрянула назад, отчаянный взмах — со всех сил ударила, вонзила ему нож в сердце.
Упал замертво, жадно выпучив глаза.
Инстинктивно мне захотелось тут же рвануть к нему на помощь, но едва я дернулась вперед, как жадная хватка Мэта пресекла эту попытку.
— Он жив, — едва слышно прошептал мне на ухо Таурс.
Виттория победно улыбнулась. Забравшись сверху на, казалось, мертвое тело Бесенка, она умостилась ему на колени. Короткий взгляд в стеклянные глаза — и тут же прильнула своими губами к его устам.
Я удивленно вздрогнула.
Дьяволица жадно облизала его губы, а затем неспешно выровнялась…
Каждый сейчас в этой комнате с жадностью ловил любое ее движение. Каждую ее эмоцию. Каждый властный взмах ее ресниц.
Девушка эротически выгнулась на своей жертве, а затем вдруг, схватившись правой рукой за рукоятку ножа, резко рванула его вверх.
Глубокий, жадный, звонкий вдох Шона — и парень моментально привстал, оторвавшись спиной от пола, но все еще удерживая у себя на руках сумасшедшую вампиршу.
Виттория ликующе ухмыльнулась. Рука дрогнула, приподняв вверх окровавленный нож, преподнесла его к своим губам и вдруг сексуально скользнула кончиком своего языка по лезвию, слизывая жертвенную кровь.