Выпустив пар, господин Лоет вернулся в супружескую спальню с бутылкой крепкого вина, уже откупоренной. Сделав глоток прямо из горла, он взглянул на дочь исподлобья и буркнул:
— Прочь с глаз моих, и пока не позволю, даже не вздумай мне показываться, выпорю.
Тина сползла с кровати, прошмыгнула мимо отца, умудрившись подхватить штаны и рубашку Сверчка, которые тут же спрятала, на всякий случай. Ночь Тина провела под охраной Лисси, она теперь вообще нигде одна не находилась, кроме уборной, конечно. А утром отец придумал эту жестокую кару — дамские романы, нелюбовь дочери к которым всегда поддерживал и посмеивался над слащавыми страстями, описываемые в них. Потому и выбрал в наказание все, что не любила дочь. На том понемногу и успокоился.
Вэйлр Лоет любил Тину, может быть, даже больше, чем сыновей, но в ту ночь он понял, что не выдерживает. Капитан пиратского брига мог держать в железном кулаке свою команду, мог доходчиво и с одного раза объяснить провинившемся, в чем и насколько он неправ, но перед своей дочерью чувствовал бессилие. Поначалу ее проделки забавляли отца, потом начали вызывать раздражение, но в последнее время Лоета охватывало бешенство, потому что применить к Тине известные ему способы воспитания, Вэйлр не мог, а все остальное ее пугало мало, и если и имело воздействие, то ненадолго. А чувствовать себя беспомощным сильный мужчина ненавидел.
Впрочем, отправлял он Тину к отцу вовсе не для того, чтобы от нее избавиться, но хотел дать почувствовать разницу настолько, чтобы дочь присмирела и взмолилась о возвращении домой. Вэй уповал, что рассудок возобладает, и Тина решит, что лучше быть послушной дома, чем узницей этикета и высокомерия в особняке его отца. Он предполагал, через что придется пройти Адамантине, но именно это и должно было умерить пыл неугомонной девицы. Правда, имелись у Лоета опасения, что отец вернет внучку раньше, чем та осознает, что потеряла из-за своего неусидчивого характера и любви к приключениям. И все же его сиятельство оставался последней надеждой для бывшего пирата, и он набрался терпения, посадив дочь под замок и избегая с ней встреч раньше, чем негодование перестало охватывать его при воспоминании о попытке побега и остриженных волосах.
В общем-то, он мог бы взбеситься не столь сильно, но! Девицы из благородных семей не носили коротких волос, это был, если и не позор, то обществом порицалось, а стало быть, придется выдержать еще и презрительно оттопыренную нижнюю губу отца, поборника этикета, когда он заявится. Да и для Тины после ее выходки в проживании с высокородным дедом стало еще меньше приятных минут. И то, что ей придется выслушать нотации по такому глупому поводу, Вэя злило заранее. Впрочем, мадам Лоет нашла выход, и для встречи с дедом были заготовлены фальшивые локоны в цвет волос Тины. Однако носить их вечно девочка не сможет.
— Вэй, — укоризненно говорила Адалаис Лоет, слушая сокрушения мужа, — я тоже когда-то ходила с обрезанными волосами, и обрезал их ты, своими руками.
— Во-первых, я тогда еще даже не подозревал, что влюблен в тебя, — тут же нашелся Вэйлр, — а во-вторых, на то была нужда. Наша же дочь сотворила с собой не пойми что из собственной дури. Она не хочет взрослеть, и это раздражает.
Ада покачала головой и обняла мужа, успокаивая его.
— Тина дружит с мальчиком, дорогой. Они столь близки, что равняются друг на друга. И что ты хочешь, если ее единственный друг на три года младше нее?
— Есть достаточно девочек…
— Ей с ними скучно, когда под рукой есть Сверчок. Возможно, вдали от него, сменив круг знакомых, Тина преисполнится новых интересов и начнет меняться. У нее могут появиться подруги, и тогда ребенок потянется к ним, превращаясь в настоящую девушку, — увещевала мадам Лоет.
— Угу, — промычал Вэйлр. — Это наше-то исчадие Преисподней. — После вздохнул и коротко поцеловал супругу в уголок губ. — Будем надеяться на лучшее. К тому же там будет Ланс, хоть брат сестру развлечет.
— Вэй! — весело воскликнула Ада. — Не пойму, ты Тину наказать хочешь, или устроить ей увеселительную прогулку?
— Ребенок один среди этого высокородного снобья останется, — проворчал Лоет, бросил косой взгляд на ухмыляющуюся жену и обвинительно произнес. — Сердца у тебя нет, женщина.
— Так отмени решение, еще не поздно, — улыбнулась Ада, которой не особо нравилась затея мужа. Расставаться со своим последним ребенком женщина не хотела, но спорить с Вэем не стала, соглашаясь, что дочь совсем отбилась от рук.
— Вот еще, — фыркнул Лоет. — Как сказал, так и будет! Но ребенка жалко. — После чего поспешил скрыться, сбегая от насмешек своей жены.
Ничего этого Тина, разумеется, не знала, иначе приложила бы все усилия на то, чтобы уговорить отца передумать. Но девушка расставила неверные приоритеты и уговаривала маменьку, пока та не запретила при ней заговаривать на эту тему вовсе. Но мадемуазель Лоет и в голову не приходило, что ее папенька, никогда не менявший своих решений, вполне мог поддаться, если бы она верно приступила к делу. И результатом стало восклицание служанки, заглянувшей в комнату Тины:
— Его сиятельство приехали.
— Чтоб его разорвало, — проворчала мадемуазель и предалась унынию с новой силой.
Она с тайной надеждой взглянула на окно, но Сверчка там не было. Эмил теперь каждый день ходил со своим отцом в контору, выполняя там мелкие поручения, и времени на свидания с подругой у него не осталось. Паренек один раз попробовал ускользнуть из-под бдительного ока родителя, но получил за это трепку и угомонился, отчаянно тоскуя по Тине.
— Идемте же, мадемуазель, — засуетилась нянька. — Нужно поздороваться с дедушкой. Подождите, только локоны приладим.
Простонав, Тина покорилась, в душе проклиная свое везение. Вскоре она уже с нескрываемым сомнение смотрела на свое отражение, хмыкнула и махнула рукой, сойдет. Лисси ненадолго покинула свою подопечную, а когда вернулась, сообщила, что они могут продолжить чтение, Тину позовут в свое время.
— Лисси, ну как тебе может нравится эта муть? — вопросила мадемуазель Лоет, передразнив героев романа. — О, Алиная, ваша кожа пахнет цветами. О, Эльтиан, меня охватывает трепет, когда вы подходите ко мне, тьфу!
— Как у вас это здорово получилось, — восхитилась нянька и сунула девушке книгу. — Читайте. У нее там как раз понесла лошадь.
— Что ж она ее не унесла к морскому дьяволу в зад еще в первом предложении первой главы, — проворчала Тина и продолжила чтение.
Позвали ее только к ужину, продлив пытки чтением и ожиданием до состояния, когда мадемуазель Лоет была уже готова взорваться. Все та же служанка заглянула в ее комнату и важно сообщила:
— Мадемуазель Адамантина, вас папенька призывает.
Испытав даже облегчение от того, что ожидание закончилось, Тина опередила нянюшку и легкой походкой направилась в столовую, где ее ждали родители и сиятельный дед. Граф Лорель Мовильяр был мужчиной представительным. И в свои семьдесят с лишним лет выглядел подтянутым и бодрым. Статью Вэйлр Лоет, лишенный семейного имени, когда отказался принять условия отца, был копией его сиятельства, впрочем, как и его брат-близнец Натаэль Мовильяр. Глядя на их сиятельства можно было четко увидеть, каков был Вэйлр до появления у него на лице ужасного шрама, начинавшегося под волосами недалеко от виска, и заканчивавшегося в аккуратной бородке. Он проходил через полуприкрытый веком глаз, почти лишенный зрения, и касаясь угла губ.
Впервые увидев свекра и деверя, мадам Лоет сказала мужу:
— Ты красивей. Их сиятельства какие-то не такие.
— Какая любопытная оценка, — рассмеялся ее муж.
На лице обоих Мовильяров имелась печать заносчивости и высокомерия, свойственного аристократии, приближенной к королевскому двору. Им было не свойственно ехидство Лоета. Если Вэйлр язвил, то старший и младший графы жалили ядом своего величия. Правда, Натаэль был немного проще своего отца и Аде понравился больше. Свекр и невестка не смогли найти общего языка, потому держались друг с другом прохладно.