Стены пошли вмятинами, стройная кристаллическая решётка металла распадалась, разлагая и состаривая сталь. Она превращалась в шагрень быстрее, чем юркими ящерками бежали десятки и сотни трещин вдоль потолка. Само пространство сжималось и расширялось – словно гигантские лёгкие набирали воздух и с адским гулом иерихонской трубы выпускали его наружу.
Мигнул и погас яркий свет, чернильные кольца дрогнули и разомкнули паутину, а мир вокруг пришёл в движение и накренился. Гравитация исчезла, капсулы приподнялись, а пол под ногами прыгнул вниз. Я лишь успела схватить голову Веры и свернуться вокруг неё в клубок, когда ощущение свободного падения подхватило меня и подвесило между полом и потолком.
Расходясь широкой волной, разрушительный импульс растягивал и обрывал провода, раскидывал летающие прожекторы на сплетения рейлингов. Ревел металл, а его поломанные куски вперемежку с капсулами, редкой стерильной мебелью и её содержимым набирали скорость вместе с сорванной с могучих креплений секцией лаборатории. Над раскуроченным потолком стремительно удалялась сверкающая огнями махина биофермы с зияющей скважиной гравилифта посередине…
Звонкий удар о стену колодца сотряс гигантскую бочку расползавшегося на куски помещения, и меня швырнуло на пол, ставший стеной. Словно в барабане стиральной машины, всё, что находилось в низвергающейся в ад лаборатории, металось и колотилось о стены, пол и вылетало наружу сквозь оторванную верхнюю часть. С новым порывом воздуха я оказалась снаружи и увидела падающую секцию со стороны, словно заглянула в разгромленный кукольный домик, летящий с балкона высотки.
Мимо в темноте неслись неровные камни, покрытые бурыми кляксами отработанного биологического материала, который сбрасывали вниз из биолабораторий. Холодный дурнопахнущий ветер выл, свистел и подкидывал падающие куски железа поодаль, жонглировал ими и колотил друг об друга.
Стремительно надвинулось из темноты дно бездны, и я ударилась о воду, даже не успев вдохнуть. С кувырком тело моё, объятое неожиданно тёплой жижей, подхватил вихрь течения. Под поверхностью глухой каменно-стальной перезвон смешивался с грохотом воды, принимавшей в себя груду обломков и капсул.
Самой кожей я почувствовала, как мимо пронеслось что-то массивное, разлепила веки и увидела лицо без глаз. Бесцветные волосы скользили в потоке, обрамляя собой нечто отсутствующее над носом существа, а само оно слабо протягивало ко мне единственную руку, освободившуюся из пут.
«Холодно… Мне так холодно…» — неподвижными губами прошептало оно, и мгновением спустя капсула, заточившая существо, крутанулась и исчезла из виду в темноте, несомая бурным потоком.
На секунду всплыв над поверхностью и вдохнув зловонного, практически жидкого воздуха, я снова погрузилась в воду. Мутное течение проносило мимо какие-то клочья, а я, двигая рукой и ногами, отчаянно пыталась не глотнуть воды, не задохнуться и при этом не выпустить электронную голову Веры. Рядом неслись какие-то ёмкости, баллоны и упаковки, течение то разделялось, то вновь соединялось.
Сразу отовсюду раздался вдруг мощный басовитый рёв – такой, который не мог принадлежать живому существу. Вибрировала сама вода, из-под которой я отчаянно пыталась всплыть. Сотрясались стены, хрустел и ломался камень, раскалываясь на невидимые валуны.
Сжавшись в ком, я получала тычки и удары о каменные стенки туннеля в потоках, ловко бегущих сквозь ветвистые пещеры, и наконец меня выплюнуло в гигантский резервуар.
Воздух совсем очистился от запаха гниения и отходов, наполнившись статическим электричеством. Потолок резко ушёл вверх, а стены раздались в стороны. И когда утробный рёв земли прекратился, новый удар о воду настиг уставшее тело, а затем поток воды вынес меня вместе с мусором на большую воду, протащил вперёд и дёрнул на дно.
Последними усилиями свободной руки и ног я барахталась, теряя последние силы, и в какой-то момент меня выкинуло на покатую каменистую поверхность. В полной тьме оттащившись на полметра от кромки воды, так и прижимая к себе Веру, я наконец позволила себе расслабиться и отлежаться…
Глава VII. Электричество
Вдалеке грохотала вода, обрушиваясь с высоты на твёрдые камни. Вода размеренно плескалась рядом и ручейками стекала с прилипших к лицу волос вниз, сочилась с вымокшей насквозь одежды. Потоки влажного, ионизированного воздуха набегами холодили кожу сквозь прилипшую материю, и лишь когда что-то шаркнуло рядом, прибившись к каменному берегу, я открыла глаза.
Возле самой кромки воды лежал продолговатый предмет, оттенённый неверным рассеянным светом, растекавшимся из-под неизмеримо глубокой водяной толщи. В железном ящике с оторванными крышками-лепестками покоился человек.
Словно во сне, я на четвереньках подползла к вынесенной на берег капсуле и вгляделась в бледное лицо, едва различимое в рассеянной тьме.
Подобно восковой фигуре, худая девушка взирала на мир застывшими водянистыми глазами. Я едва различала во тьме её бесцветные волосы, черты лица и сине-белую кожу. Ощупывала ещё мягкое человеческое тело в поисках признаков жизни, малейших сокращений мышц, запоздалого вялого сердцебиения. Откуда-то с задворок памяти всплывали обрывки курса оказания первой помощи. Искусственное дыхание… Прямой массаж сердца…
Забыв о сомнениях, я зажала ей нос и изо всех сил принялась задувать в лёгкие воздух. Грудь её вздымалась и опадала, когда бронхи с бульканьем выталкивали наружу прозрачные мыльные пузыри. Холодные губы пенились, а я всем своим весом резко давила на ладони. И снова. И снова… Давила, в надежде приникала ухом к её мокрой одежде и вталкивала в её безмолвное тело воздух. Казалось, это длилось бесконечно – и ничто не менялось.
Она не оживала.
Всё так же водянистые глаза смотрели вверх, в исчезающую во тьме пустоту, а единственная рука смиренно покоилась в ложементе. Я всё давила на её грудную клетку, закачивала в неё воздух, и так по кругу… Мы были рядом – я и она, похожие, как две капли воды, как два зеркальных отражения, но в ней больше не было жизни.
Я надеялась разбудить её хоть как-нибудь и, улучив момент, набрала побольше воздуха в лёгкие, будто делая вдох за нас двоих, и что было сил закричала:
— Живи!!!
Сорвав связки, закашлялась, а эхо потащило голос над водой во тьму.
Снова суета возле организма, который отказывался включаться, и лишь всплывали прозрачные пузыри на холодных губах.
Оживай, не лежи, как восковая кукла, выставленная миру напоказ!
Да, однажды жизнь покинет тело, но в любой момент времени – не сейчас! Вдох… Знание это – дар человеческий и его проклятье. Выдох… Блуждая по краю пропасти, а порой и надеясь сорваться вниз, нужно отсрочить последний выдох. Вдох… Ведь вместе с ним прошлое и настоящее, радость и ненависть, страх и надежда уйдут в небытие. Выдох… Факел жизни, переданный предками, нужно нести дальше. Как можно дальше. Просто иначе оно не работает…
Спустя бесчисленные вдохи и бесконечные выдохи, толчки в грудину, спрессованные в минуты, между которыми я припадала ухом к её груди и ничего и слышала, я рухнула на колени у самой кромки воды и захлебнулась горечью бессилия…
Совсем недавно я делала то, что было не под силу ни одному человеку во Вселенной, а теперь размазывала по лицу слёзы и сопли, не в силах вернуть жизнь туда, откуда она ушла. Тело, обречённое на декомпозицию, покоилось в этой капсуле. Ощущение безучастности развернулось сверху, занимая место каменных сводов.
Меня больше не было, и незачем было держать равновесие на этом камне. Оставалось распасться на атомы и раствориться в тёмной воде, что окружала последний островок во тьме.
Но ведь я всё ещё дышу. Вдох… Но я ли это? Выдох… Если та, кто называла себя Софией, больше не являлась ею и стала совсем иным человеком, теперь я уже сомневалась в том, что я была на самом деле собой. Вдох… Быть может, я – это она, лежащая передо мной? Выдох…
Что мне было известно про них, а главное – про себя? Спустя полтора часа жизни и падение в бездну я нахожусь здесь, и всё, что у меня есть – тёмная необъятная пещера, синтетическая голова под ногами и тело в капсуле рядом, на каменном островке.