Я запнулась. Которые – что? Пытались забрать мою жизнь? Быть может, душу? В любом случае, происходящее с трудом укладывалось в голове, и в особенности та энергия, которой я пользовалась накануне… А может, всё это обман? Вдруг этот старик сговорился с той самой Софией, и они решили совместными усилиями задурить мне голову? А этот Василий… Кто он вообще? Одно имя – и больше ничего. И реален ли он? Может, они все – иллюзии?
— В твоём случае всё начиналось с восстановления памяти, — с сочувствием в голосе пробормотал старик. — Паранормальные способности, которые проявились позже, не позволяли оставить тебя на свободе, поэтому тебя изолировали и начали изучать. А когда стало ясно, что против Ковчега готовится силовая операция, в ход пошли генетические наработки… Времени было очень мало, и псионический щит нужно было разработать в кратчайшие сроки, за полгода… Я помог запустить этот проект и, когда проекту присвоили уровень секретности, я ушёл…
— Почему? — спросила я.
— Макаров и Матвеев… История повторяется и в очередной раз показывает, что бывает, когда чрезмерную власть начинают использовать во вред с полной уверенностью, но с неверными оценками ситуации… В надежде на то, что однажды подвернётся случай ускользнуть с планеты, я решил взять артефакт и спрятать его внизу. Я знал, что здесь есть люди и надеялся их встретить…
Я огляделась. Порхающие в вышине лепестки странных мотыльков кружились вокруг дерева. Условно съедобным здесь был разве что мох, и при этой мысли неожиданно запел желудок, сообщая о голоде.
— Как вы? — участливо поинтересовался старик. — Мне кажется, или вы всё ещё не в ладах со временем?
Урчащий желудок – это хорошо. Он напоминал о том, что я жива, а это не сон. Значит, не глюки. Возможно, если я подыграю им, удастся узнать что-то о себе и о том, куда я попала. Мимоходом отметив, что вспомнила имя старика, я сказала:
— По крайней мере, я вспомнила вас, Владимир Алексеевич. И мне нужно, чтобы вы рассказали мне, что со мной происходит, пока я снова не забыла всё… У меня такое чувство, что это может случиться в любую секунду.
— Вы живёте в текущем моменте, и уже одно это – повод для радости. Опухоль… Вернее, то, что классифицировано как опухоль, активно работает с мозгом, вызывает перегрузки. Ваши приступы похожи на падение в колодец и карабканье обратно. Воспоминания могут восстанавливаться со временем… Уверяю, вы будете долго переосмысливать свою историю. Как, впрочем, каждый из нас… Но на моей памяти вы единственная, кто смог побывать внутри Стража и остаться в живых… — Старик взволнованно сжимал наконечник трости. — Вы просто магнит, который притягивает события… Если мы выживем, пообещайте, что поделитесь со мной своей омниграммой.
Змейка воспоминаний о последних полутора часах тем временем добралась до встречи со странным огоньком в необычном месте. Внутренний голос подсказывал, что старику можно доверять. Я же сомневалась, но пока не видела, как он сможет использовать против меня мои слова.
— Обязательно поделюсь, — кивнула я. — При случае могу вас и с шаровой молнией познакомить, которая в этом Страже живёт.
— С Созерцающим я уже однажды встречался, — улыбнулся Агапов. — Как и все немногочисленные жители Ватерлинии… Но он не живёт внутри Стража. Он, выражаясь образно, спускается в наше четырёхмерное пространство из своего пятимерного. Заглядывает, как через окно в любую точку нашей Вселенной, потому что, насколько я понял, пятое измерение не имеет расстояний, но находится сразу везде…
Василий хмыкнул, закатал рукав потрёпанного бушлата и демонстративно взглянул на пустое запястье. Агапов спохватился:
— Простите, я немного увлёкся… На всю теорию времени не хватит, поэтому перейду к сути дела… Есть способ сохранить жизнь огромного числа людей. И я подумал, что вы согласитесь поучаствовать. Благо, вы так вовремя появились.
— Надеюсь, в этот раз спасать человечество будем без клонов, которые хотят меня съесть, — попыталась пошутить я.
Агапов серьёзно и наставительно поправил очки морщинистым пальцем и сообщил:
— В тысяча девятьсот семьдесят четвёртом году из обсерватории Аресибо, что в Пуэрто-Рико, было отправлено послание к звёздам. Двоичный код, семьдесят три строчки по двадцать три знака. При расшифровке код даёт цифры, атомные номера базовых элементов – водорода, кислорода, азота, углерода и фосфора, а заодно и фигурку человечка… Первый класс, азы математики и химии… Импульс отправился в сторону шарового скопления в созвездии Геркулеса, и, по всем прогнозам, достичь цели он должен был через двадцать пять тысяч лет…
Агапов сделал паузу, чтобы перевести дух, а Василий, всё это время молча и внимательно слушал старца, добавил:
— А через полвека другие рисковые парни добавили в старое послание новых данных и снова запустили.
— По сравнению с ним, — продолжал старый учёный, — всё предыдущее напоминало наскальную живопись. Они выложили всё. Полное описание Земли, её местоположение в системе, место, где сама система движется относительно Галактики, и триангуляцию относительно основных шаровых звёздных скоплений… Отправили даже частоту, на которой будут слушать ответ…
— Думали, что хуже уже не будет, — хмыкнул Василий. — И если уж кто прилетит, то только для того, чтобы всех нас помирить.
— После прибытия Колумба коренные жители Америки плохо кончили. — Агапов снял очки и протёр подслеповатые глаза. — Ещё Стивен Хокинг предупреждал о том, что искать жизнь за пределами Солнечной системы надо, но очень аккуратно. Нужно внимательно слушать, но ни в коем случае ничего не транслировать…
— Дайте угадаю, к чему вы клоните, — решила я уточнить. — Мы должны отправиться в прошлое и отменить отправку сообщения, чтобы нападение, о котором вы все твердите, не состоялось.
— И это нападение, и вторжение, которое случилось отнюдь не сегодня, а намного раньше и скрытной форме… Желательно заодно упредить ситуацию с вирусом, только я пока не придумал, как. Непросто рассказать о том, что случится через полтора столетия, не попав при этом в скорбный дом…
На фоне того, что происходило вокруг, его безумные слова вовсе не казалась мне безумными.
— Беда в том, что у времени нет циферблата, — вздохнул профессор. — Но если бы нам удалось его найти, я бы отправился в Советский Союз на двенадцать лет раньше. Именно оттуда, из Евпатории, и отправили первое сообщение в космос… Я, конечно, на всякий случай выписал все даты, поскольку не уверен, какая же передача достигла адресата… Но если отменить первую отправку, все последующие, от неё зависящие, скорее всего, будут направлены в другие стороны…
С этими словами он вынул из внутреннего кармана истерзанный временем ветхий листочек, на котором убористым почерком были указаны целые ряды дат и событий. Все когда-либо отправленные в космос сигналы. Мелкие буквы плясали в бирюзовом свете странного дерева, растущего из камня.
— Но это, повторюсь, лишь в том случае, если «Книге» можно указать точную дату, — словно оправдываясь, пробормотал профессор, всё ещё бережно держа в руках свой листочек.
— Теперь мы пожинаем посеянные плоды… — Сбоку неожиданно возник великан в глухом тёмном плаще и желтоглазо покосился на меня. — Люди хотели, чтобы их заметили, и это случилось. Но хуже всего то, как люди показали своё истинное лицо, отлично преуспевая в уничтожении себе подобных. Это видели те, кто их изучал, и конце концов люди накликали на всех нас беду, с которой человечеству не справиться.
— А вот здесь, друг мой, я с вами не соглашусь, — спокойно, но твёрдо произнёс Агапов. — Человек способен на невозможное. Любой, кто не готов просто так отпустить жизнь, может оказаться в нужное время в правильном месте… Но позвольте всё же узнать, откуда у вас эта голова?
В руке великана была голова андроида.
— Эта голова была при ней, — пробасил он.
— Где-то я её уже видел, — недобро сощурился Василий. — Ну точно! Печень мне отбила, зараза… Лиз, надеюсь, ты её с собой как трофей притащила?
Владимир Агапов немного отклонился назад, словно ждал, что голова вдруг откроет глаза и заклацает челюстями.
— Это всё, что у меня есть, — пожала я плечами. — Мы с ней, можно сказать, из тюрьмы сбежали, но она ушла в гибернацию… Её бы подзарядить где-нибудь…
— Сейчас на это нет времени, — нахмурившись, сказал профессор. — Каждая секунда на счету. Очевидно, что всех разумных решений человечества не хватило, чтобы сохранить то, что было – а было у нас всех немало. Остались только наши решения, и они все неразумные. По крайней мере, с точки зрения классической науки…