— Значит, после смерти всё начнётся заново? — с надеждой спросила я. — Прямо как у буддистов с их реинкарнациями? Неужели ты знаешь, как всё это работает?
— Энергия. Направление. Время. Компоненты мироздания.
Всё вокруг словно бы стало ярче. Фотоны сдвинулись на миг, спрессовали лучи далёких фонарей, бьющих светом сквозь тоннель.
— Получается, я не умру насовсем? — спросила я. — Пожалуй, это радует… Но ведь должен быть кто-то, кто всё это создал? Тот, кого называют Богом. Это ты?
— Энергия. Направление. Время, — повторил воздух. — Мы – другой этап эволюции разума. Мы выходим в ваш мир через ткань собственного, но мы не создавали ни этот мир, ни тот…
— Ещё бы это был ты, — пробормотала я. — Тот, кто называет себя богом, не может быть таковым. Но я знаю, что время остановил ты. Для чего?
— Мы созерцаем, но иногда участвуем в судьбе углеродных сущностей, — сообщил застывший ветер. — Мы не сможем перенести вас из ваших трёх измерений, но даём вам возможность поразмышлять вне того, что вы называете временем. Как углеродная сущность когда-то участвовала в судьбе маленькой птицы, позволив ей выйти из привычного хода вещей…
— Я нужна тебе для чего-то, — догадалась я. — Но для чего?
— Мы можем задержать ваше время, не обратить вспять. Однако, углеродная сущность способна развернуть его… Это – интересный эксперимент. Мы будем наблюдать за тобой здесь, но в следующий раз увидимся лишь на той стороне…
Растворившись в воздухе, фантом отца, изваянием стоявший посреди туннеля, исчез.
— Подожди, — позвала я. — Ты куда? У меня ещё масса вопросов…
Яркое сияние прожекторов встречного поезда вновь собиралось в луч, усиливалось, било по глазам. Время уже готовилось возобновить свой ход – я это чувствовала.
А я тем временем подумала, что больше не отличаю настоящее от галлюцинации. Если мне всё это снится, сон этот явно затянулся, и мне пора бы уже проснуться. Способ выяснить правду был только один – физическая боль. Испытав её, я должна буду проснуться.
Мехапротезом я сжала запястье живой руки. Ущипнула себя и почувствовала болезненные ощущения.
И в ту же секунду, словно вал на колёсах паровоза, тяжело сдвинулось с места время и начало свой разгон. Два механических творения сначала медленно, затем всё быстрее устремились по рельсам навстречу друг другу, приближая столкновение.
И столкновение случилось – но не с дрезиной…
Перед самой развилкой под носом встречного локомотива насыпь крупного щебня вздыбилась, рельсы выгнулись и разошлись в стороны, и из-под полотна, грохоча иерихонской трубой, проломилось что-то огромное и каменное. Наискосок прорезав туннель, оно смяло и буквально разорвало голову многотонного поезда.
Землетрясение загремело в узком туннеле, по крыше дрезины заколотили осыпающиеся булыжники. Из полутьмы развилка бежала на нас, а в десятке метров от неё смешались рельсы, крошево бетонных шпал и гнутое железо локомотива, который с невообразимым стоном металла сминали тормозящие об него вагоны. Массивное тело каменного «вермида», объятое запоздалым огненным облаком, застыло на мгновение, а затем двинулось назад, втягиваясь под землю. Оно сделало то, о чём его просили…
Брызнуло осколками армированное лобовое стекло, и встречный жар вместе с крошевом ударил по подставленному мехапротезу.
Где-то впереди, скрытый пыльной волной, стрелочный перевод вальяжно сдвинулся с места и открыл нам спасительное ответвление мимо руин, в которые мы неслись на полном ходу. В чёрных густых клубах дыма, качнувшись на вираже, дрезина соскочила на ответвление и вошла в узкий боковой туннель. Тряска усилилась.
— Это что такое, на хрен, сейчас было?! — прохрипел Вася.
— Нам помогли, — ответила я. — И, похоже, по моей просьбе. Вот только пока непонятно, как… Разве что через воду в уборной, но тут сложно что-то утверждать…
— Хочешь сказать, это ты послала сигнал Стражу, и он тормознул встречный состав?! — Василий метался по тесной кабине, то поглядывая вперёд, на набегающие из тоннеля шпалы, то судорожно хватая меня за плечи. — Да кто ты вообще теперь такая?! Уже, поди, и не человек вовсе?!
— Слушай, я и сама не очень понимаю, что происходит. Время остановилось на несколько минут, и я говорила… С человеком из своего прошлого… Ты же видел его на рельсах?
— Какой, блин, человек из прошлого?! Я видел, как мы чуть не расшиблись в лепёшку!.. Давай лучше всё это отложим на потом – сейчас нужно добраться до цели, а у меня и так уже башка кругом идёт…
Через разбитое лобовое стекло веяло пронизывающим холодом. Его щупальца окутывали кабину, а туннель выплюнул тарахтящую дрезину под чёрно-сиреневое небо. Рельсы по широкой дуге вдоль опасного серпантина плавно спускались на срубленную среди скал площадку и упирались в ворота огромного железного ангара, опоясанного сеткой-рабицей и высокими фонарями.
— А не слишком ли мы разогнались?! — поинтересовалась я.
Дрезина весьма резво бежала сквозь затяжной поворот, и Василий, спохватившись, дёрнул вниз красный рычаг тормоза.
Оглушающе шипя стальными колёсами, машина замедлялась. Ангар неумолимо приближался и, лишь успев сбросить половину скорости, дрезина гулко встретилась с воротами. Меня швырнуло на Василия, того кинуло на приборную панель, и мы дружно повалились на покрытый осколками стекла пол. Стальные листы вздулись и со скрежетом влетели внутрь, впуская во тьму ангара наше транспортное средство, а затем дрезина с адским шумом и лязгом влетела в стоящий в тупике крытый вагон и остановилась окончательно…
Глава X. Проверка на прочность
Тут и там проступали силуэты машин. Оставленная здесь строительная техника, а вернее, детали от неё, теснились в тёмных пространствах едва освещённого ангара. Крупные узлы, массивные конечности роботов, их корпуса, буры, цистерны, прицепы, огромные моторы карьерных грузовиков и ковши самосвалов – всё это было сложено рядами и штабелями вдоль стен и по углам, а в центре между погрузочными платформами дымился разбитый нос дрезины, вросший в смятый в вагон.
— Ты там как, нормально? — спросил Василий, ткнув меня в бок и потирая ушибленное колено.
— В порядке, — буркнула я, озирая зловещие контуры механизмов через распахнутую дверь кабины. — Я так понимаю, конечная. И куда дальше?
— На корабль! — скрежетнул Ваня и повис в воздухе на своих «пчёлах». — Вперёд! Подсобите, молодёжь, да не трясите…
Первым из кабины выбрался Василий, спрыгнул на бетонную платформу, помог спуститься мне, а затем мы спустили вниз капсулу. Оказавшись на полу, она воспарила над полом, и мы двинулись вдоль состава сквозь запахи машинного масла и горелого металла. Понизу лёгкой позёмкой стелилась пыль, потревоженная зашедшим следом за дрезиной холодным сквозняком.
Василий замер посреди пустого пространства и огляделся, а старик сообщил:
— Если пройдём склад насквозь, выйдем через другую секцию на улицу, к месту посадки.
— Видимо, нам туда, — указала Вася на едва освещённый проход.
Появился звук. Снаружи, сквозь вой ветра и толстые железные стены внутрь проникал гул.
— Похоже, наш кораблик идет, — предположила я, прислушиваясь.
Нарастая, гул превратился в рокот, и нечто массивное проследовало прямо над ангаром. Я физически чувствовала, как вибрировал воздух под дюзами корабля, и вибрация эта проходила сквозь высокую крышу ангара, подбрасывая металлическую пыль на полу здесь, внутри.
Звук тем временем застыл неподалёку, превратившись в равномерный фон.
— Это не «Виатор», — протянул голос из динамика, и капсула опустилась на бетон. — Надюша ещё в пути, сорок секунд.
— Если это не «Виатор», тогда кто? — вопросил Василий и сам же себе ответил: — Скорее всего, нас выследили.
— Было бы странно, если бы они этого не сделали, — хмыкнула я.
Спустя мгновения мы преодолели половину крытого широкого коридора, ведущего в смежный ангар. Пыльные металлические штабели, баллоны и ящики вдоль стен, похоже, уже давненько никто не трогал.
Из туннеля позади, толкая в спину и обгоняя нас, понёсся сквозняк. Где-то впереди открыли дверь или ворота, и любопытный ветер побежал сквозь ангары, ощупывая и обнюхивая старый металл.
— Засада, — пробормотала я.
В тот же миг свет ударил по глазам. Сразу с обеих сторон коридора вспыхнули белые глаза прожекторов. Щурясь от яркого света, я видела, как из-за угла впереди показался размытый силуэт, словно состоящий из дрожащего на жаре воздуха. Приобретая форму и очертания, он замер, а затем материализовался в невысокую девушку в обтягивающем боевом костюме и в маске.