— Я снова здесь, — сказала я вслух.
Здесь, среди ржавчины и скелетов, сквозь которые прорастали кристаллы. А ведь только что я была где-то в другом месте. Увиденное с помощью «страницы» артефакта давало ответы на вопросы, которые мучили меня много лет. Если, конечно, это не было горячечным бредом или галлюцинациями, наведёнными местной ядовитой атмосферой.
Чёрный шар действительно задумывался, как терраформер, и при этом он же был машиной времени. Я же, вероятнее всего, находилась в одной из порождённых им ветвей времени, с которыми он был властен обходиться как ему вздумается. Его визиты к планетам Сектора были продиктованы логикой учёного, колдующего над чашками Петри, в которых копошилась жизнь. И однажды я просто оказалась не в том месте и не в то время – аккурат, когда Т-1 добрался до одной из своих «пробирок».
Оставался вопрос о том, чьими глазами я всё это видела. Были ли это мои глаза из параллельной реальности? Судя по году, это было моё прошлое. Или не моё? Я так и не услышала имя, а, быть может, пропустила его мимо ушей. Если её звали точно также, как и меня, я бы, пожалуй, поверила в переселение душ.
Что ж, одной тайной в этом мире стало меньше. Лучше поздно, чем никогда… Я покосилась на индикатор кислорода. Воздуха у меня оставалось ещё часа на три. Это что же, я тут просидела целых пять часов?! Ещё один эпизод этой истории мог бы стоить мне жизни…
Нужно было возвращаться в «Виатор». Здесь всё давно погибло и заплесневело, и сидеть в этом металлическом гробу не имело смысла. С точки зрения запчастей эта машина не имела никакой ценности. Кроме, пожалуй, капитанского кортика – хоть какое-то оружие…
По коридору я вернулась до выхода в грузовой отсек, смятого неведомой силой. На карачках пробравшись к люку, который стал препятствием для местной мегафауны, я осторожно выглянула наружу. Было видно грузовую рампу, а в темноте под ней плясали огоньки, и я разглядела существ размером с некрупную собаку о трёх ногах с огромным фасеточным глазом вместо морды. Они тоже увидели меня и заголосили – звук был похож на лесной птичий гомон. А затем существа разбежались кто куда.
Отдалявшиеся отрывистые чириканья стихли, и я решилась вылезти наружу.
… — Как слышишь? — раздался искажённый динамиком голос. Женский. Вера. — Лиза, как слышишь?
— Кто тебе дал рацию? — проворчала я.
— Иван Иваныч, кто же ещё?
— Было дело, — скрежетнул старик. — Мы несколько часов тебя ждали.
— Думали, что ты уже откинула копыта, — вставила Вера.
— Спелись, значит? — вполголоса спросила я, прислушиваясь к звукам вокруг.
— Кто прошлое помянет – тому глаз вон, — сказал дядя Ваня.
Я сделала осторожный шаг на рампу и спросила:
— Что ж, пока у нас есть немного будущего, вы уже подумали, как проведёте своё?
— Вера, какой там у твоей оболочки срок годности? — уточнил старик.
— Много лет, — легко ответила Вера. — Пока коррозия не съест. Или до следующей экспедиции, которую сюда снарядят.
В голосе её звучала насмешка.
Я стала спускаться по рампе, держа старый клинок наготове. Постояв некоторое время внизу, я подождала, когда глаза привыкнут к темноте. Я отчаянно моргала и вращала глазами, чтобы хоть как-то освободить веки от застывших под ними капель крови.
— Так ты трогала эту штуку? — вопросила Вера. — Что ты почувствовала?
— Думаю, я стала немного ближе к пониманию, как всё устроено, — задумчиво протянула я.
Выбрав направление, я осторожно пошла вперёд. Вокруг было тихо, если не считать отдалённого курлыканья невидимых животных. И мне казалось, что я раньше видела этих «собачек», только совсем в других обстоятельствах.
Что-то заставило меня перестать смотреть под ноги, задрать голову вверх, и я узрела сказочное звёздное небо, окрашенное пятнами туманностей, будто гигантскими бензиновыми пятнами, растянувшимися по поверхности воды. Не было на небесах давешних зеркальных облаков, а сквозь искрящийся небосвод пролетали камни. Большие и маленькие, группками и по-отдельности, неспешно и лениво они наискось дрейфовали вдаль. Я отлично видела их отсюда, в свете множества огоньков, что росли на этих кусках камня горстями и шевелились на гибких ножках, будто грибницы.
Я вспомнила тот далёкий миг, когда впервые соприкоснулась с джангалийской гусеницей. Тогда Марк ещё отпускал идиотские шутки, провидец Мэттлок готовился оставить своих коллег-археологов, а перед моими глазами маячило число с несколькими нулями, обещанное нам за поимку инопланетного артефакта.
— Дед, помнишь ту гусеницу, которую таскал с собой Мэттлок? — спросила я.
— Ещё бы такое не помнить, — хмыкнул старик. — Мультипеда-как-её-там… Томасом звали, что ли…
— Она показала мне этот мир. Только не снизу, с поверхности, а сверху. С этих самых летающих камней.
— Дар предвидения, переданный Рональду, — протянул дядя Ваня. — Наверное, ещё тогда нам нужно было отказаться от контракта…
— Никогда не знаешь, какое решение может стать роковым, — заметила я. — Оно случается совершенно незаметно, буднично. Ты не замечаешь этого, а оно уже живёт, как семя, упавшее в почву. Ты уже не видишь его, ведь когда ты вновь возвращаешься сюда, на месте семени вырастает дерево…
Шаг за шагом я продвигалась в заданном направлении, обходя ямки и неровности в едва заметно пульсирующей земле. Тишина вокруг царила всеобъемлющая, будто весь мир лёг спать. Или, быть может, все его обитатели сейчас неотрывно смотрят в сверкающие ночные небеса.
— Расскажи-ка, дядя Ваня, раз уж выдалась минутка, — попросила я. — Зачем «Базису» этот артефакт? Что им так нужно от него?
— Эта кучка преступников скупила человечество на корню, — сообщил старик. — Но им этого мало. Они захотели владеть его прошлым и будущим.
— С помощью этой штуки? — усмехнулась я. — Она просто показывает разные вещи. Как кино.
— Без ключа? — насторожился старик.
— Какого ещё ключа?
— Сар’ит Ракт’а. Я тебе говорил об этом когда-то… «Красная река» на санскрите… У одинокой сущности будет ключ, и он поможет открыть артефакт. Как-то так, вроде…
— С чего вдруг ты взял это всё?
— Об этом говорил Мэттлок.
— Пропавшие джангалийцы оставили послание, — вмешалась Вера. — Камень с символами и знаками, криптографику, среди которой нашли санскрит. Видимо, профессор Мэттлок был в курсе этой находки. Раз уж я в курсе…
— А инструкции по применению они не оставили? — спросила я. — Тыкать наугад я смогу только четыре дня, пока воздух на корабле не выйдет…
Четыре дня – это много или мало? Пожалуй, пока я не чувствовала нехватку времени, но этот момент был не за горами.
— Знаете, я вот только одного никак не пойму, — пробормотала я.
— Это чего же? — хором спросили дядя Ваня и Вера.
— Зачем мне эта «книга»? Почему она так и липнет ко мне?
— Может, именно потому, что всю дорогу она была тебе неинтересна? — предположила Вера.
Всегда не хватало времени, подумала я. Его всегда было слишком мало, а потому возможность его чувствовать была редкой привилегией и облечением. И самым доступным способом почувствовать время было движение. Я шла под звёздными коврами, что были развешаны над головой, мышцы работали, и я постепенно приближалась к тому, чтобы начать чувствовать время.
— Ночь – это нормальное состояние Вселенной, — пробормотала я. — А день – просто аномалия, вызванная ближайшей звездой.
Вера вдруг спросила:
— Лиз, каково это – знать, что ты эксперимент, вышедший из-под контроля?
— Я к этому уже привыкла, — пожала я плечами. — Но моё мнение неизменно – с идеями о сверхчеловеке, как правило, носятся недочеловеки. И от этого страдают обычные люди.
— Немножко прописных истин, — хмыкнула Вера.
— Меня давно не покидает ощущение, что всё вокруг – это один большой эксперимент, — сказала я. — Слишком много всего происходит, и я не могу ни на что повлиять.
— Ещё как можешь, — возразила Вера. — Думаешь, всё это происходит без твоего участия? Да счас! Просто каждое событие предваряется накоплением критического объёма факторов. И когда веса у них становится достаточно – ход событий сдвигается в ту или иную сторону. Это как… Ну, не знаю. Птицы, которые отъедаются и наконец отправляются на юг…
Сравнение было довольно неожиданным, но мне было понятно, что она имеет в виду.
Поднявшись на холм, я увидела в низине животных. Были и крепкие страусо-цапли с вибриссами на головах, что прогнали меня в лес. Были и трёхногие собачки с фасеточной мордой. Странные существа, похожие на пауков-водомерок, покачивались на длинных гибких ногах. И все они смотрели на небо, словно позабыв обо всём на свете.