А вот другие слова: «Замечательно, что наука, которая начала с рассмотрения азартных игр, обещает стать наиболее важным объектом человеческого знания, — говорил о теории вероятностей один из ее творцов, великий Лаплас. — Ведь большей частью важнейшие жизненные вопросы являются на самом деле лишь задачами из теории вероятностей».
Кстати, имя Лапласа связано с одним из демографических методов построения таблиц смертности — тех самых, какими мы только что интересовались на предмет вычисления шансов прожить еще столько-то лет.
Много ли скажет нам такая вот вероятность прожить еще год? Если отнять ее от единицы (или от 100 процентов), получится вероятность умереть (в тот же период). Оказывается, она нигде не равна нулю! Даже в самом цветущем возрасте. Но почему? Неизбежны ли эти ежегодные потери каждого поколения? Точная их оценка помогает ответить на эти и другие подобные вопросы.
Хоть и обобщенные, демографические цифры отнюдь не абстрактны. Во всяком случае, каждому из нас позволяют сделать для себя вполне конкретные выводы, от которых зависит не что иное, как продолжительность жизни. Вашей, например, или моей, да чьей угодно. И очень важно оговориться — такой выигрыш достигается не за счет других.
В отличие от пушкинского Германна его здравомыслящий американский собрат — Смок Беллью Джека Лондона — овладел-таки надежной методой выигрыша, правда, не в карты, а в рулетку. Дело обошлось без каких-либо мистических откровений. В обычном хаосе случайностей наблюдательный герой подметил необычную закономерность, которую не углядели другие, — систематическое отклонение от нормы в работе популярного игорного агрегата, который слегка покоробился из-за того, что стоял близко к печке.
Мораль? Очень простая: аналитические способности ума обеспечили выигрыш одному за счет всех прочих. Такая уж мораль.
Если говорить о «шансах на выигрыш», которые нам позволяет увидеть демография, то их вполне реально увеличить всем и каждому, да, но не за счег других: урон терпит общий враг — смерть.
Демографические расчеты помогают нам сознательно, активно влиять на продолжительность жизни. Если хотите, они помогают нам взять судьбу в собственные руки. Это не фраза: мы еще не раз убедимся в справедливости такого вывода.
Что может быть печальнее некрологов? Пожалуй, только некрологи. Одно лишь упоминание о них наводит на мрачные мысли, отравляя ядом пессимизма даже самое оптимистическое мироощущение. А ведь демографическая статистика имеет дело с «кладбищенским реестром» целых поколений, разных народов и эпох. Но трезвый ее анализ позволяет сделать жизнеутверждающие выводы. Что касается прогнозов, они не чета гороскопам.
Что приносили гороскопы тем, кто принимал за чистую монету астрологические фальшивки? Самое большое, должно быть, приобретение — обостренное чувство обреченности, нараставшее с приближением «урочного часа». И без того знакомый императив «мементо мори» («помни о смерти») становился особенно тревожным, назойливым. Он становился просто опасным своей навязчивостью после того, как человек мог сказать: «Я знаю, век уж мой измерен». Хорошенькое дело — прикидывать на досуге, сколько еще у тебя в запасе лет, месяцев, недель, суток.
Вероятно, даже бравому рубаке Генриху II становилось не по себе при мысли об уже занесенной над ним косе Смерти. Быть может, это-то как раз и помогло исполниться Нострадамусову предсказанию? Не смея усомниться в предначертаниях судьбы, поддавшись фаталистическому самовнушению, король мог вести себя и более отчаянно, и менее уверенно, чем когда-либо раньше. Искать, что называется, собственной погибели. А у обладателей короны, даже не столь охочих расставаться с ней ради рыцарского шлема, не было острого недостатка в удобных случаях навсегда лишиться радости носить любимые головные уборы из металла — вместе с их менее ударопрочной опорой, которую короли, бывало, роняли с плеч не без активной посторонней помощи.
— А демографические «гороскопы»? Что могут сказать они нам, кроме; того же «мементо мори», сдобренного, правда, научно строгой цифирью, но оттого не более утешительного? «Летай иль ползай — конец известен: все в землю лягут, все прахом будет».
— Сентенция, вполне достойная многомудрого Ужа из горьковской «Песни о Соколе». Но демографическая «цифирь» настраивает на иной лад. Вспоминается другая горьковская вещь — «Девушка и Смерть»: «Нету больше страха пред судьбой». Смерть с косою острой отступает и «везде — на свадьбе и на тризне — неустанно, неуклонно строит радости Любви и счастье Жизни».