— Спустимся ниже, пройдем берегом, а потом по своей тропе, — предложил Шилков.
Пограничники начали спускаться к воде. Туман мешал наблюдать за морем и тем, кто дежурил сегодня на мысе. Там вспыхнул прожектор. Его луч медленно ползал из стороны в сторону, и белесая кисея пугливо расступалась. А в заливе было по-прежнему темно.
Но вот с берега потянул теплый, пахнущий травами ветерок и начал теснить туман в море. И сразу стало видно дальше. Солдаты поднялись на знакомую тропку, хоженую-перехоженую. Километр — поворот, и опять километр. Движения бесшумны, размеренны, ноги привычно находят дорогу. Глаза широко открыты: берег, море, снова берег, снова море.
В третьем часу ночи на примелькавшейся чешуе воды пограничники заметили темный предмет. Увидели его одновременно. Остановились. Может быть, показалось? Нет, ошибки не было. Значит, надо проверить. Таков закон службы! Не раз приходилось солдатам часами наблюдать приближение какого-нибудь бревна, бочки, — да мало ли что могут принести морские волны!..
По молчаливому согласию пошли вдоль берега. Они знали: здесь существовало небольшое течение, и предмет, привлекший их внимание, должно было прибить к острову метрах в ста левее. Может быть, они и не придали этому обычному в общем-то обстоятельству такого значения и не насторожились бы, если бы не всплеск. Черная черточка на воде изменила направление, забирая в сторону. Нет, это было не бревно и не доска, а живое существо, которое двигалось не по воле волн, а расчетливо выбирая место, где удобнее выйти на берег.
— Спускайся кустами, — тихо сказал Шилков.
Заросли низкорослого бамбука были густыми, как камыш на болоте. Приходилось их раздвигать и делать это очень осторожно, чтобы не наделать шума. Оказавшись метрах в двадцати пяти от песчаного плеса, пограничник!! укрылись за кустом.
Продолговатое бесформенное тело несколько минут лежало на берегу неподвижно. Потом слегка приподнялось над песком и, словно ящерица, поползло к кустарнику.
Это был, конечно, человек. У солдат уже не оставалось сомнений. Но человек весьма необычного вида — какое-то чудовище. Никогда раньше подобного им встречать не приходилось. Голова, казалось, не имела шеи, а вросла в непомерно большие плечи, талия отсутствовала, толстые слоновые ноги заканчивались огромными ступнями. Несмотря на то что неизвестный находился от пограничников еще на значительном расстоянии, было слышно тяжелое его сопение.
Вот он поднялся, замер, стал оглядываться, поворачивая не голову, а всю свою толстую тушу. Не заметив, видимо, ничего подозрительного, опустился на колени. Начал рыть яму в земле, а потом подтащил к себе лежавший у воды четырехугольный пухлый черный коврик. Раздался звук, похожий на долгий выдох. Коврик, скатанный в рулон, исчез в яме. Предмет, издали казавшийся шаром, стал теперь рюкзаком: нарушитель стащил с него какую-то мягкую оболочку и тоже спрятал ее в земле.
Глаза пограничников, хорошо натренированные видеть в темноте, не упускали ни одного движения незнакомца. То, ради чего они служили тут и о чем больше знали по рассказам бывалых офицеров границы, совершалось теперь на их глазах. Не условный, «учебный», а самый натуральный живой нарушитель находился в нескольких метрах и готовился зашагать дальше по священной советской земле.
Шилков решил, что больше ждать нечего, и рванулся вперед. Мигом он очутился за спиной незнакомца:
— Встать! Руки вверх!
Человек вскочил, словно подброшенный сильной пружиной. В темноте были заметны взметнувшиеся над головой светлые пятна ладоней. Но они тотчас исчезли — нарушитель, согнувшись, метнулся в чащобу, раздался треск ломающихся ветвей.
— Стой! Ни с места! — раздался оттуда голос Хлыстенкова. Пятясь, незнакомец теперь снова оказался рядом с сержантом, в спину его уперлось дуло автомата.
Захват нарушителя был проведен так, словно происходили обычные занятия. И только позже пограничники, рассказывая об этом, по достоинству оценили усилия своих командиров, столько времени тративших на отработку различных вариантов задержания.
А сейчас Шилков четко выполнял то, что положено делать в таких случаях.
— Не двигаться! Ноги шире! Еще шире! — командовал он. Сержант достал ракетницу, и в небо взвились вестницы тревоги: граница нарушена!
Задержанный безропотно выполнял все приказания. Сержант включил электрический фонарь и, осветив пришельца, внимательно осмотрел резиновый костюм: шлем обтягивал голову, оставляя открытым только лицо — бледное, с воспаленными глазами.