«Вот они, будущие экипажи перегона!»
Яков Терентьевич внимательно слушал рассказы о состоянии ремонтной базы, переспрашивал, уточнял детали, интересовался, хорошо ли поступают продукты, не бывает ли задержек, как торгует военторг, интересовался всем, что, как он считал, необходимо ему знать, и откровенный разговор затянулся за полночь. Новый замнач сумел расположить к себе людей. Он разговаривал с ними как с равными, не обходя острых вопросов и трудностей, и это подкупало, снимало холодок отчужденности. Это было его первое знакомство с курильчанами на борту одного из лучших по тому времени, передовых кораблей части. Но вместе с тем чувствовал Резниченко, что офицеры хотят услышать, согласен или нет он с тем, что недостаточно еще пограничных кораблей на Тихом океане. Конкретный ответ и, может быть, обещание принять нужные меры. Он мысленно задавал себе вопрос: «Рассказать, может? — Но в конце концов решил: — Нет. Не стоит опережать события».
Больше никто, ни командиры частей, ни командиры кораблей, не говорил так прямо, как Дурманов и его офицеры, Якову Терентьевичу о недостатке судов и слабой мореходности тех, которые есть, но и на Камчатке, и на Сахалине (Резниченко объехал почти все побережье) тоже рассказывали ему о быстроходных переправочных шхунах, о судах-браконьерах, которые по своим мореходным качествам зачастую были выше наших сторожевиков. Увидел Резниченко, что с большой перегрузкой несут службу моряки, обеспечивая неприкосновенность границы. В Управление округа он вернулся твердо убежденным в том, что следует форсировать подготовку судов к перегону.
Из Москвы ответили на его доклад, что в ближайшее время поступит телеграмма о сроках подбора экипажей для кораблей, которые пойдут в длительный поход. И еще добавили:
— В управлении считают, что отряд должен повести капитан 2-го ранга Евгений Владимирович Филатов. Он до войны перегонял суда. Имеет опыт. Но посоветуйтесь, возможно, порекомендуете другого.
Телеграмма пришла через несколько дней, и Резниченко начал отбор кандидатур. Выбирали лучших из лучших, взвешивали все «за» и «против». За право попасть в команду перегона судов соревновались и офицеры, и матросы. Почти все стремились стать участниками похода.
А вскоре случилось то, что настойчиво продиктовало необходимость быстрее решить вопрос усиления морской пограничной охраны на Дальнем Востоке.
Ноябрь 1953 года. Корабль капитан-лейтенанта Дурманова нес службу в праздничные дни, поэтому особенно бдительно, в проливе на стыке двух застав. Штормило. Море горбилось крутыми волнами и пенилось барашками. В такую погоду краболовы не слишком-то рискуют браконьерничать, зато шхунам-переправщицам она в самый раз. Моряки-пограничники знали это и вахту несли особенно старательно. Наблюдали за морем, прослушивали эфир. Вскоре главстаршина А. Сорокин перехватил радиограмму, которую передавала незнакомая радиостанция с суши. Сорокин успел даже запеленговать ее.
Доложили по команде, получили приказ курсировать в проливе, усилить службу наблюдения. Вскоре А. Сорокин перехватил ответную радиограмму с Хоккайдо. Сомнений не оставалось: на берег высажен агент.
На берегу развернулся поиск. Тот район, в котором была запеленгована радиостанция, пограничники блокировали и начали его прочесывать. Корабль же Дурманова утюжил заданный квадрат.
Шторм усиливался. Крутая встречная волна, разбитая форштевнем, обдавала холодными брызгами офицеров и сигнальщиков, стоявших на ходовом мостике.
— Слева 50 — шхуна. Дистанция… — доложил с бака сигнальщик старшина 1-й статьи В. Степанов.
— Полный вперед! — последовала команда.
Вскипел бурун за кормой. Зарываясь в волны, корабль пошел на сближение с неизвестным судном. Но шхуна тоже прибавила скорость. Расстояние сразу увеличилось. Шхуна как будто играла с пограничным кораблем, то подпускала его поближе, то вновь увеличивала расстояние.
— Вот дьявол! — со злобой выругался Дурманов и приказал идти «самым полным». Опасно по такой волне, но не упускать же шхуны. Разрыв между судами сократился, и Дурманов воскликнул:
— Это же «Сева-Мару»! — И добавил: — Не зря эта старая лиса в такой шторм вышла на охоту. Радиостанция на суше и «Сева-Мару» взаимосвязаны наверняка.
Немедленно о «Сева-Мару» доложили в часть, а оттуда в округ. Резниченко приказал послать на помощь еще один корабль и попытаться задержать шхуну. Корабль капитан-лейтенанта Животягина пришел в пролив. Увидев, что ей придется иметь дело с двумя пограничными кораблями, «Сева-Мару» перестала дразнить и выманивать подальше от берега корабль Дурманова, прибавила ходу (завидная для шхуны скорость) и отошла от территориальных вод на почтительное расстояние.