Сашка буквально пожирал глазами удаляющущся фигуру. Нет, теперь-то Худощавому не скрыться!
Подав ожидавшим товарищам знак следовать за ним, Сашка лег на землю и, словно ящерица, пополз на ту сторону лесопосадки, по которой шел незнакомец. Волнение было настолько велико, что мальчик не замечал, ни боли на животе от умножавшихся ссадин, ни жесткой, колючей травы, скошенной на обочинах дороги.
Незнакомец успел уже подняться на бугор и начал спускаться в долину. Его длинная фигура будто подтаивала снизу, делаясь все короче и короче.
— Быстро идет, леший! — выругался Сашка. — А нам упускать его из виду никак нельзя. Мало ли что этот тип выкинуть может. За мной! — скомандовал он ребятам.
Прижимаясь к посадке, быстро перебегая от одного куста к другому, преследователи двинулись вверх.
Вскоре и они были на вершине бугра. Теперь передвигаться надо было осторожнее. До незнакомца оставалось каких-нибудь двести метров.
Он шел по-прежнему вдоль посадки, часто останавливался и что-то внимательно рассматривал слева и справа от себя. Один раз даже прикрыл глаза ладонью и долго-долго стоял на месте.
Сашка, от которого не ускользнуло ни одно движение Худощавого, догадался: «Солнце мешает. Только что он рассматривает?» Не найдя ответа, очень пожалел, что не может разгадывать мысли. Сейчас бы ему это очень пригодилось.
Между тем Худощавый вдруг резко повернулся и вошел в посадку. Над иссиня-зеленым разливом листвы виднелась только серая кепка.
— Сейчас нырнет и запрячется в кустах, — шепотом проговорил Сашка. — Днем идти через границу он не осмелится.
— Это уж точно, — поддержал его Алешка.
Однако дальнейшие действия Худощавого вызвали у ребят недоумение. Он не запрятался в посадке, а, выйдя на луг, широко зашагал по колючему ежику скошенных трав.
— Куда же это он? — ничего не понимая, вслух подумал Сашка.
— Смотри, как смело идет, — указал глазами в сторону луга Алешка. — И не пригинается. Как у себя дома… Шпионы так не ходят… Может, он и взаправду, где воевал ищет.
А Худощавый шел да шел, удаляясь от посадки. Пройдя метров четыреста, он еще раз остановился и посмотрел назад.
— Слушайте, ребята, — встрепенулся Сашка. — А ведь я знаю, куда он идет. Честное пионерское знаю. Смотрите, видите стог? Туда он и направляется, прятаться там будет. А мы с вами слюни распустили.
Предположение Сашки не было лишено основания.
Стог, на который вначале никто из ребят не обращал внимания, мог служить надежным укрытием. И Худощавый действительно направлялся к нему.
Воспрянувшие духом ребята дорого дали бы за то, чтобы их посадка как-то передвинулась к стогу. Но увы! Чудес в природе не бывает. Приходилось следить за Худощавым издалека.
Вырыв довольно длинное отверстие в стогу, незнакомец опустился на четвереньки. Сантиметр за сантиметром, словно змея в нору, втягивал он в стог свое длинное тело.
— Представление окончено! — дрожа от нервного напряжения, резко проговорил Сашка. — Теперь и дураку ясно, кто он — учитель или шпион?
— Стервец! У, какой стервец! — возмущался Алешка. — Потому и нож с собой таскает.
— Но-ож! — передразнил его Сашка. — Нашел чему удивляться. У него небось и пистолет, и гранаты… А еще, говорят, они в воротничке яд носят.
— Где, где? — не поняв, переспросил Алешка.
— В воротничке, в самом уголке.
— А как же они его туда наливают?
— Этого я и сам не знаю, — сознался Сашка.
Замолчали. Сознание того, что рядом с ними находился вооруженный до зубов враг немного пугало ребят.
— Где-то теперь Колька? — тоскливо спросил Алешка.
— Будут пограничники, обязательно будут, — убежденно ответил ему Сашка.
Потянулись томительные минуты ожидания. Пока мальчики выслеживали Худощавого, они не замечали ни голода, ни усталости. Теперь, вынужденные бездействовать, они почувствовали и то, и другое.
— Пожрать бы! — мечтательно проговорил один.
— Неплохо бы. Я тоже…
Кусты зашевелились, показался Коля Лукинюк, а за ним два пограничника.
— Там, в стогу. Вот уже с полчаса, как залез, — торопливо пояснил Сашка.
— С какой стороны? С вашей?
— Да, прямо. У самой почти земли нору вырыл, — вставил Алешка.
Сержант что-то прикинул в уме и обратился к рядовому Тарасову:
— Заходить будем с двух сторон: я — слева, ты — справа. Идти в лоб опасно.
— А мы с кем? — спросил Коля Лукинюк. — Или нам тоже на две части разделиться?