— Басмачи! Напали на наших лошадей и угнали их. Я стал стрелять, но они открыли по мне такой огонь, что я еле спасся.
— А кто сейчас стреляет?
— Не знаю.
— Где красноармейцы? Не возвращались?
— Нет.
Стрельба усилилась. Над головами тонко просвистело несколько пуль.
— Что будем делать, начальник? — тревожно спросил Трушенко.
— Надо в аул, к пограничникам, — решил Погребецкий. — Где Бердикул?
— Наверное, уже убежал, — ответили из темноты.
Пригнувшись, все бросились в сторону аула. Но, увидев на фоне неба контуры нескольких всадников, залегли. Неизвестно откуда появился Бердикул. Да было в эту минуту и не до расспросов.
Всадники приближались. Бердикул вдруг поднялся и громко крикнул по-своему:
— Я Бердикул! Здесь начальник.
Первый всадник резко осадил коня. Погребецкий узнал Головина.
— А, Иван Семенович! В чем дело?
— Чуть было вас за банду не принял, земляк. Некогда сейчас. Банду преследуем. Фатима все расскажет. На всякий случай будьте осторожны.
Пограничники ускакали в темноту. А Фатиму обступили участники экспедиции и внимательно слушали ее рассказ.
— Побыла я в одной юрте, рассказала о Москве, обо всем, что интересовало моих земляков. Потом поехала в другую юрту, подальше. За ночь нужно всех объехать, а то обидятся. Тут я чуть не попала к бандитам, которые хотели окружить аул, где были пограничники. Побежала к Головину, чтобы предупредить его об опасности. Но красноармейцы уже были на конях и спешили скорей выехать из аула, чтобы дать банде бой и не допустить ее до лагеря экспедиции. Завязалась перестрелка. Чуть было пограничники Бердикула не убили. Почему-то он оказался в той стороне, откуда двигалась банда. Хорошо, что он свой голос подал…
— Где же ты был, Бердикул? — спросил Погребецкий. — Заблудился, что ли?
— За лошадьми ехал. Думал, что их по ошибке люди из аула забрали.
— И чуть не погиб?
— Ничего, начальник. Все хорошо.
Где-то далеко снова вспыхнула стрельба. Видимо, пограничники настигли банду и вступили с ней в бой. Но скоро выстрелы прекратились. И пограничники во главе со своим командиром возвратились в лагерь. С собой они вели лошадей экспедиции.
— Отбили у банды, — рассказывал потом Головин. — Но бандиты все же успели скрыться в горах. Преследовать их ночью вряд ли целесообразно. Да и нельзя нам далеко отрываться от вас, Михаил Тимофеевич. Теперь будем действовать как на военном положении. Вошли в зону действия Джантая. Будем выставлять охранение и прикрытия.
— А много было бандитов?
— Человек тридцать-сорок.
— Джантай?
— Трудно сказать. Здесь и простые скотокрады попадаются. Может быть, они, а может быть, разведка Джантая.
Наступило утро. Погребецкий решил, несмотря на тревожную бессонную ночь, двигаться дальше.
На перевале лежал глубокий снег. Прежде чем двигаться, нужно было пробивать в нем настоящий туннель. Перед перевалом остановились.
Первым ступил на снежную целину Головин. За ним — Набоков и Трушенко. Дальше — еще двое бойцов. Потом — экспедиция. Три красноармейца замыкали группу, готовые в случае необходимости прикрыть ее огнем.
Каждый шаг давался ценой огромного напряжения сил. Коням было тяжело преодолевать крутизну по снегу. Лошадь Трушенко несколько раз спотыкалась и вместе с всадником падала на снег. Коней подтягивали поодиночке. Снег был такой белизны, что смотреть на него было невозможно. Мало помогали и защитные очки. Глаза лошадей завешивали конским волосом.
К полудню экспедиция достигла перевала Тюз. Отсюда открылась величественная панорама сердца «Небесных гор» — скопище гигантских скал с нависшими над ними зубцами ледников.
VIII
— Джантай-ага! Незваные пришельцы перешли перевал Тюз и сейчас движутся долиной Иныльчека.
— Почему вы не отвлекли кзыласкеров в сторону от дороги, по которой идут пришельцы? — грозно нахмурив брови, густые и лохматые, спросил хозяин долины Кой-Кап у только что прибывшего в его ставку гонца. — Я же вам приказал напасть на лагерь пришельцев, забрать у них коней, пострелять для острастки и отступить в горы. Тогда бы Головин увлекся преследованием, а пришельцев мы бы взяли без единого выстрела.
— Красный командир отбил своих лошадей и не стал дальше преследовать нас.
— Вы не джигиты, а дохлые ишаки! — главарь банды грязно выругался. — Вам только с длинноволосыми женщинами воевать. В долину Иныльчека я пошлю своего племянника. Он сумеет отвлечь пограничников, а я тем временем ударю по пришельцам.
…Преодолев тысячи больших и малых препятствий, обходя непроходимые места, экспедиция достигла цели. Отсюда можно было двигаться на вершину «Властелина духов». Но только без лошадей. Хоть в задачу экспедиции и не входило восхождение, однако Михаил Тимофеевич решил посоветоваться со своими спутниками и Головиным. Он сказал:
— Мы достигли такой точки, где не была еще ни одна экспедиция. Можем завершить работу и двигаться обратно. Но я предлагаю продолжить исследование дальше, подняться по леднику Иныльчек выше. Мы благодаря Николаю Васильевичу Набокову нашли дорогу к вершине. И пусть мы не дойдем до нее, но для успеха будущих экспедиций нужно сделать все, что в наших силах. Оставим здесь лошадей и часть груза. Думаю, что пограничникам целесообразно тоже остаться на этой базе. Если банда вздумает еще раз напасть на нас, то она не минует этого места. Других дорог нет. Мы убедились в этом сами. Как ваше мнение, Иван Семенович?
— Согласен с вами, Михаил Тимофеевич. Хотелось бы и нам подняться повыше. Но с точки зрения военной это нецелесообразно. Мы здесь займем оборону и в случае нападения известим вас. Работайте спокойно.
На базе остались пограничники, старик Набоков, повредивший на последнем переходе ногу, кинооператоры и носильщики. Погребецкий взял с собой Зауберера, Заричника, Шиманского, Коляду, Багмута и Редака. Фатиму, несмотря на ее настойчивые просьбы, тоже оставили в лагере, объяснив, что без альпинистских навыков и специального снаряжения двигаться вверх по леднику нельзя. Хотел было отправиться с группой Погребецкого и Бердикул. Но тут категорически сказал «нет» командир пограничной группы.
— Пользы он вам, Михаил Тимофеевич, не принесет никакой, а здесь каждый человек нужен, если в бой вступить придется.
— Да, я согласен. Пусть остается.
Смельчаки ушли вверх по леднику, захватив самое необходимое.
Головин решил принять все меры предосторожности. В первую очередь лагерь нужно было превратить в хорошо укрепленный очаг сопротивления. Местность позволяла сделать это. Пограничники оборудовали укрытия, ячейки для стрельбы, нашли на случай боя безопасное место для лошадей. Всю ночь на постах сменялись часовые. Но было тихо. Настоящее ледяное безмолвие.
Наступило утро 28 августа.
Головин никогда еще не был так близко к вершине Хан-Тенгри. Впервые видел, как лучи восходящего солнца в красно-кровавый цвет окрасили грозную пирамиду «Властелина духов». Зрелище было потрясающим. Но природа природой, а служба службой… Не в правилах Головина было сидеть в неведении за своим укрытием и ожидать нападения. Он вызвал Копылова и Ноговицына и приказал им:
— Седлайте лошадей и спускайтесь километров на пять ниже по руслу Иныльчека. Разведайте подступы к нашей базе. Может быть, нападете на следы Джантая. В бой не вступайте, если себя не обнаружите. Понаблюдайте за действиями банды и возвращайтесь немедленно.
— Начальник, пошли и меня с ними! — попросил Бердикул.
— Нет, ты останешься здесь! — сказал как отрубил Головин.
Еще в столкновении с бандой перед Тюзом поведение этого носильщика показалось командиру пограничников подозрительным. Перед боем он внезапно исчез, а потом появился с той стороны, куда уходила банда. Может быть, действительно лошадей экспедиции искал. А может быть, и другое. Во всяком случае после этого Головин не спускал с Бердикула глаз, но старался не выдавать своих подозрений. На границе бывало не раз, что бандиты под видом местных жителей засылали не только в аулы, но и на пограничные заставы своих людей. Им доверялись, и потом дорого приходилось расплачиваться за это.