Умерших неправильной, насильственной смертью максимум могли закидать камнями или ветками, где-нибудь на болоте, в овраге, у обочины или на перекрёстке дорог. Перекрёсток – символ выбора. Считалось, что неуспокоенный мертвец неспособен этот выбор сделать, а потому будет стоять и бесконечно долго выбирать, по какой именно дороге отправиться. А значит в итоге не причинит никому особого вреда.
Но при этом захоронение нельзя было трогать и тем более переносить покойника – иначе его можно потревожить. Тогда окружающим не будет от неуспокоенного житья. По прошествии же определённого времени – обычно семи лет, ведь семь – число магическое – покойник прочно «прирастал» к месту своего захоронения и практически не покидал его.
Конечно, такие места считались проклятыми, нечистыми. Там слышали стоны и плач, видели духов и приведений. Места гибели или захоронения заложных покойников избегали. Если человек прогуляется по такому месту, но непременно собьётся с пути, заболеет или даже умрёт, а если скотина – то у неё пропадёт молоко. Но ещё хуже, если умершего неправильной смертью похоронят на кладбище. На Руси верили, что за такое осквернение земля отплатит неурожаем и засухой.
Но почему же стало распространено именно слово «заложные»? Как утверждает большинство этнографов, связано оно непосредственно со способом захоронения. Человека, умершего неестественной смертью, редко хоронили традиционно. Тело укладывали лицом вниз, а яму забрасывали (закладывали) ветками и камнями. Заложными покойниками называли людей, что умерли насильственной смертью, от пьянства, а также умерших некрещёных детей, колдунов или ведьм.
Считалось, что такие люди получали проклятие предков, а потому кладбищенская земля не принимала их. Хоронили их за пределами кладбища (например, у перекрёстка дороги, на обочине, в оврагах или на опушке леса).
С жертвами преступлений всё было не так однозначно, порой считалось, что невинно убиенную душу Бог принимал к себе.
Самоубийцы однозначно причислялись к заложным покойникам. В народе рассказывали, что утопленники или повешенные не могут свободно покинуть землю. Они нарушили правила жизни, самовольно прервав её. Поэтому их душам необходим было «дожить» свой век, скитаясь по земле и совершая далеко не самые приятные поступки.
Народ с явным осуждением относился к насилию и самоубийцам, а потому считалось, что и после смерти души таких людей не найдут упокоения. Конечно, заложные покойники считались опасными существами, но вместе с тем они вызывали у людей жалость и искреннюю печаль о том, кто так и не смог найти покой – при жизни и после смерти.
Причисление человека к достойному и недостойному покойнику показывало, как он прожил свою жизнь, какие ценности культивировал.
Православные обряды
Обмывание
Первый этап традиционных русских похорон представлял собой сборы в дорогу в загробный мир.
Предпогребальные обрядовые действия: подготовка тела умершего к похоронам, омовение, одевание, положение во гроб, ночные бдения у гроба покойного.
Многие пред погребальные действия, помимо практической необходимости, имеют древнее, ритуальное происхождение. Смерть мыслилась как дорога в загробный мир, а омовение, обряжение покойного и другие действия по подготовке его к похоронам – как бы сборами в дальнюю дорогу. Омовение имело не только гигиеническую цепь, но рассматривалось и как очистительный обряд.
Умерший должен был предстать перед Богом с чистой душой и телом.
По церковному вероучению, умерший должен уйти «к Господу с чистой душой и чистым телом». Религиозно-магический характер омовения подчёркивался тем, что его совершала особая профессиональная категория людей – омывальщиков. Эта профессия чаще становилась уделом старых дев и старых вдовцов, уже не «имеющих греха», то есть интимных отношений с людьми противоположного пола. Если девушка долго не выходила замуж, то её пугали тем, что она будет «обмывать покойников». Девицы, занимавшиеся «собиранием» умерших и чтением над ними Псалтири, носили тёмную одежду. За труд они получали белье и носильные вещи умершего. Если не было специалистов – омывальщиков, издавна было принято, чтобы омовение умерших производили люди, не состоявшие в родстве с умершим. Согласно церковному поучению, матери не полагалось обмывать своего умершего ребёнка, так как она обязательно будет его оплакивать; а это осуждалось как отступление от веры в бессмертие души: по христианскому вероучению, ребёнок обретает райскую жизнь, и поэтому его смерть не должна оплакиваться. В народе сложилось поверье, что материнская слеза «жжёт ребёнка».