Похоже, команда судна специализировалась на глубоководных работах.
Молдер внимательно осмотрел все скафандры. Три, судя по всему, находились в транспортном положении, поскольку были закреплены на стеллажах. Четвертый явно использовался экспедицией недавно.
Молдер подошел поближе, осветил лучом фонарика толстые ноги, бронированную грудь, шлем. С правой стороны, перед телекамерой, шлем был испачкан чем-то маслянистым. Молдер провел по металлу пальцем, коснулся пятна, потом осторожно понюхал. Пахло техническим маслом.
Молдер обследовал соседний скафандр.
Там, разумеется, никакого масла не оказалось. Молдер еще раз посмотрел на телекамеру и покинул отсек.
* * *
Скалли в это время обследовала рубку глубоководной связи. Никаких разрушений здесь не наблюдалось - как и в прочих помещениях корабля. Правда, на столах и в шкафах было множество аппаратуры с разноцветными ручками, кнопками и темными экранами, а на полу валялось много документов, будто неведомые следователи проводили здесь обыск.
А потом Скалли нашла на стене странную карту.
На карте тут и там были воткнуты красные бумажные флажки, а внизу были написаны от руки два слова: "Зевс Фабер". То ли фломастером, то ли и вовсе чернилами.
В рубке вспыхнул свет, и Скалли на некоторое время потеряла способность видеть. А когда зрение вернулось, в рубку ввалился Морган.
- Генератор включен. Так лучше?
- Да, спасибо, - поблагодарила Скалли. - Вы это помещение нашли в таком вот состоянии?
Морган кивнул: - Никто ничего не трогал. По крайней мере, из нас.
Открылся люк в боковой переборке, через порог переступил Молдер. Оглядел заполненную аппаратурой рубку.
- О! Как дома!
Взгляд у него был целеустремленным.
- У меня сложилось ощущение, - поделилась с ним своими наблюдениями Скалли, - что здесь кто-то что-то искал. Нет ли у тебя каких-либо предположений относительно предмета поисков?
- Нет, - ответил Молдер, озираясь. - Я знаю только, что ищу я. Видеомагнитофон.
- Зачем?
- В скафандре есть видеокамера. Значит, где-то должны были писать изображение. Причем камера снимала именно то, что видел в этот момент водолаз.
- А вот, наверное, - сказал Морган, указывая на один из пультов.
Ряд прямоугольных кнопок, украшенных знакомыми пиктограммами-стрелочками, узнал бы и ребенок. Да плюс еще кассетоприемник и экран чуть выше...
Молдер быстро разобрался с кнопками и включил воспроизведение.
На экране появилась какая-то рябь, сменившаяся голубизной чистой пленки.
Молдер переключил магнитофон на перемотку назад в режиме просмотра. Вновь рябь, а потом вдруг появилось изображение какого-то аппарата.
- Что это за чертовщина? - спросил Морган.
- Похоже на фюзеляж самолета, - сказал Молдер.
Камера как бы отъехала, увеличив поле съемки, и все убедились, что перед ними кабина самолета. Мелькнула какая-то надпись, потом еще одна. А потом перемотка отключилась, и Молдер снова включил нормальное воспроизведение. И они просмотрели всю запись, останавливая изображение на надписях, - до возникновения странной ряби.
- Это наш "мустанг", - сказала Скалли. - "Норт америкэн пи-пятьдесят один". Времен Второй мировой войны.
- Точно, - согласился Морган, с удивлением глядя на столь подкованную в военной технике агентшу-фэбээровку.
Молдер, знавший, что Уильям Скалли-старший носил погоны, познаниям партнерши не удивился.
- Отец с братиками клеили модели самолетов, - пояснила Скалли Моргану, - а я любила смотреть.
- Они не несли радиоактивных зарядов? - Спросил Молдер.
- Нет, это просто дальние перехватчики или истребители сопровождения. Перемотай на кадр с бортовым номером, я перепишу.
Молдер отмотал пленку назад, до изображения трафарета. Скалли переписала номер в блокнот.
- Что же тогда облучило французских моряков?
- Понятия не имею, - Скалли пожала плечами и спрятала блокнот в карман пиджака. - Зато я имею понятие о человеке, у которого кое-что можно спросить.
Пасифик-хайтс, Сан-Франциско Калифорния
Глубоководник Готье методично исследовал содержимое собственного письменного стола. Брал в руки очередную бумагу, бегло проглядывал ее от начала до конца и бросал на пол. Так продолжалось довольно долгое время. Наконец, очередная бумага - на сей раз, для разнообразия, это был почтовый конверт - определенно привлекла его внимание. Правда, сам конверт ждала та же судьба, что и предыдущие бумаги, - он спланировал на пол, - но документ, извлеченный из конверта, был подвергнут самому внимательному изучению.
- О, Поль, ты дома! - раздался за спиной Готье голос.
Готье смял бумагу и обернулся.
На пороге стояла та самая женщина, с которой он был сфотографирован на фоне Эйфелевой башни.
- Я так о тебе беспокоилась! - она бросилась мужу на шею, прижалась к нему всем телом. - Ты почему мне не звонил?!
Как всякая нормальная жена, она ждала, что после столь долгого отсутствия оголодавший муж немедленно примется срывать с нее одежду и разложит супругу прямо здесь, в кабинете, на полу. И ничего не имела против такого развития событий.
Однако муж не мычал и не телился.
Он просто смотрел поверх ее головы, в стену. Словно бревно с глазами...
- Приходили люди из консульства, - продолжала Джоан Готье, - сказали, что у вас на борту какая-то авария произошла... - Она оторвалась от мужниной груди и глянула ему в лицо. - Ты почему мне не отвечаешь?
Его равнодушный взгляд обеспокоил ее. А потом и вовсе перепугал. Потому что - она вдруг поняла - это был вовсе не взгляд мужчины поверх головы женщины. И не взгляд супруга, которому до отвращения осточертела половина...
- Ты почему мне не отвечаешь? - повторила она и пробежалась глазами по комнате.
То, что она увидела, бросило ее в холодную дрожь.
- Ты почему мне не отвечаешь? - сказала она в третий раз и сделала шаг назад.
Муж по-прежнему молчал. У нее задрожали губы. Она отступила еще на шаг и вдруг бросилась вон из комнаты.
Он догнал ее уже возле входной двери. Схватил правой рукой за плечо, а левой зажал рот, из которого уже рвался на волю истошный визг. Еще десять минут назад она бы сразу растаяла от таких прикосновений, но сейчас просто зашлась в мычании.