— Я не могу, — резко выдохнула она. — Знаю, Мара сообщила им, что я…выжила. Но как мне рассказать маме и папе обо всем, что я сделала? Они так старались, чтобы я никого не убила.
— Дай себе время, — время помогало в разы лучше любого лечения, какое сумел бы придумать Гейдж. Но дело в том, что время — самая горькая пилюля из всех существующих.
— А где твои родители? — встряхнулась Кейт.
— Мама умерла вскоре после гибели Тео, — из-за разбитого сердца, как всегда думал Гейдж. Хотя официальным диагнозом стала сердечная недостаточность. — Спустя несколько лет отец женился во второй раз, и у него теперь новая семья. Они живут в Перте. Мы обмениваемся открытками на Рождество, — и никогда не говорят о Тео. Гейдж откашлялся. — Как ты себя чувствуешь? Голова болит? Тошнит?
— Небольшая усталость и ломота, но в остальном все хорошо, — Кейт сделала глоток воды. — А как ты развлекаешься, док?
Не понимая, к чему она клонит, он потер шею.
— Я все свое время провожу в лаборатории…
— Я говорю об удовольствии, а не о работе.
— Я получаю удовольствие от работы.
— Я тоже получала, но это не означает, что хотела проводить в школе все свое время, — в голубых глазах промелькнула тень, но Кейт сумела ее прогнать. — Чем ты занимаешься, когда не смотришь в свой микроскоп?
— Мы с Кэлом пьем пиво, — черт, тема досуга оказалась сложнее, чем рассчитывал Гейдж. Он любил проводить время в лаборатории и никогда не чувствовал недостатка в чем бы то ни было.
— Мне сложно вообразить, как кто-то может дружить с Каллаханом, — покачала головой Кейт. — Но то, каким он становится с Марой…
— Да. Приятно видеть их вместе. Кэл — хороший человек. Он прошел через многое, но все же ставит на первое место благосостояние других аномалий, — Гейдж не стал рассказывать, что Кэл чуть не лишился жизни, спасая Кейт от Ливена.
— Вы давно знакомы.
— Больше десятилетия, — Господи, неужели все случилось так давно? Порой казалось, что прошла целая вечность, а в иное время воспоминания об экспериментах ЦРУ были пугающе ясны. Боль, страдания, кровь. — Мы с ним сотрудничали в ЦРУ.
— Ты из Австралии, — наморщила лоб Кейт. — Как в итоге оказался в ЦРУ?
— Потому что я лучший в своем деле, — после первых же исследований гена аномалий за Гейджем бегали все правительственные организации в мире. — Мне предложили возможность работать с аномалиями.
— Помогать им?
Гейдж вцепился в подлокотники. Он изначально знал, что в конечном итоге ему придется раскрыть перед Кейт свои темные тайны.
— Нет. Я не всегда помогал. Я проводил тесты, эксперименты. В своем рвении преуспеть там, где все остальные потерпели фиаско, я причинял людям боль. И неважно, что все аномалии сами вызвались и получали зарплату. Во имя науки я делал ужасающие вещи, — Гейдж посмотрел в глубину широко распахнутых голубых глаз. — Совсем не бойскаут, коим ты меня считала. Прежде чем ко мне вернулось здравомыслие, я подвел своего брата и множество других аномалий. Потом я сбежал вместе с Кэлом, и с тех пор живу здесь, — пытаясь возместить нанесенный ущерб. Найти способ помочь.
Кейт молчала. Просто смотрела на него глазами, в которых можно было утонуть.
— Почему ты не в шоке? Почему не боишься? — он был не лучше истязавших ее ученых Ливена.
Кейт поерзала, теребя пальцами замшевую обивку дивана.
— За последние несколько месяцев я научилась судить о людях по их действиям… и по глазам. Ты можешь сказать, любит ли кто-то причинять боль, по его глазам, — она встала и подошла к Гейджу.
Он сглотнул, глядя на то, как она опускается перед его креслом на колени. Кейт положила ладони ему на бедра, обжигая прикосновением даже через ткань шорт.
— В твоих глазах я вижу только доброту, терпение и ум.
Гейдж чувствовал, как под ее пальцами напряглись его мышцы. Она была так близко, что он уловил свежий запах простого мыла и женщины.
— Ты умный и дружелюбен ко всем, но в душе одинок.
Гейдж замер. Неужели Кейт видит его насквозь?
— Ты прячешься за своей работой. Думаю, ты просто боишься снова начать о ком-нибудь заботиться. Потеря Тео разбила тебе сердце и толкнула на путь сожалений.
Он закрыл глаза. Речь должна была идти о ней, о ее борьбе и ее внутренних конфликтах. Ему хотелось оттолкнуть Кейт и сбежать. Сбежать далеко-далеко от слишком проницательной Кейт Хартман.
— Я тоже одинока, Гейдж, — ее голос звучал так близко.
Открыв глаза, он увидел, что она приподнялась, отчего их лица оказались лишь в нескольких дюймах друг от друга, а ее тонкие ноги коснулись его ног.
— Кроме тех моментов, когда я с тобой, — Кейт забралась к нему на колени. — Ты будешь со мной?
Гейдж вцепился в подлокотники. Ему срочно требовалось найти в себе силы и оттолкнуть ее.
— Я не хочу пользоваться…
— Ты ничем не пользуешься, — покачала головой Кейт, опустив руку и погладив его лицо. — Кажется, я точно знаю, чего хочу, только когда рядом ты.
Весь самоконтроль разлетелся на осколки.
Схватив Кейт, Гейдж дернул ее на себя и впился ей в губы, вкладывая в дикий поцелуй все, что сдерживал с тех пор, как она вспышкой ворвалась в его жизнь.
Не прекращая нападать на рот Кейт языком и зубами, он принялся срывать с нее одежду. Шепоток в глубине подсознания убеждал замедлиться, дать ей романтику и мягкость, быть нежным.
Однако когда Кейт набросилась на Гейджа с равной страстью, он просто не мог притормозить. Она была нужна ему слишком сильно. Сорвав с нее рубашку, он быстро справился с юбкой, за которой последовал лифчик. Гейдж сразу же принялся гладить обнажившиеся груди, ласкать стройное тело и затвердевшие соски.
Приподняв Кейт, он прижался губами между ее грудей. Она была создана для него одного. Вобрав в рот сосок, он омыл его языком, наслаждаясь ее вскриками. Затем переключился на второй.
Очень осторожно Гейдж коснулся повязки у нее на боку и гладкой кожи вокруг бинта.
— Все хорошо. Почти не больно, — Кейт потянула его руки обратно к своей груди.
Ему требовалась эта женщина немедленно. Он должен был предъявить на нее права и сделать своей.
Гейдж сорвал с Кейт крошечные трусики.
«Да», — именно этот вид преследовал его во снах последние недели. Обнаженное тело Кейт над ним, ее тонкие руки и ноги, гладкая кожа.
Повозившись, Гейдж расстегнул ширинку. Он не мог тратить время на то, чтобы полностью раздеться или отнести Кейт в кровать. Ему нужно было взять ее здесь и сейчас.
— Да, да, — твердила она.
Гейдж одновременно подался бедрами вверх и дернул ее вниз. Один сильный толчок, и он был полностью в ней.
На секунду оба замерли. Голубые глаза Кейт были большими и ясными, как хрусталь. Гейдж даже подумал, что видит саму ее душу.
Затем они начали двигаться, как отчаянно нуждающиеся друг в друге мужчина и женщина. Выгнув спину, Кейт снова и снова поднималась и опускалась.
Гейдж схватил ее за бедра, впиваясь пальцами в кожу, и приподнял, чтобы проникнуть еще глубже. Он стоял на краю, когда каждое скольжение может толкнуть с обрыва.
Но Гейдж держался, желая, чтобы эта скачка длилась вечно.
***
Кейт потерялась в удовольствии.
Боже, Гейдж наполнял ее без остатка. Проведя руки ему под рубашку, она крепко сжала пальцами жесткие мышцы. Обжигающее наслаждение скапливалось в животе и электрическими разрядами проходило в конечности.
Гейдж провел большой ладонью вниз по ее телу и, обведя пальцами пупок, опустился еще ниже. Когда он коснулся клитора, Кейт дернулась. Разомкнув губы, она поймала внимательный взгляд Гейджа.
Он трогал ее грубо, надавливая, сжимая, и вознося выше. Кейт напряглась возле него, отчего все мышцы скрутились в тугие спирали. Ей очень давно не было так хорошо, и она не хотела, чтобы это заканчивалось.
Но еще одно движение умелого пальца, и Кейт взмыла ввысь, с головой нырнув в блаженное забвение. Гейдж дернул ее вниз, вколачиваясь в нее в неумолимом ритме. Когда она снова взорвалась, он последовал за ней, стонами ознаменовав свою разрядку.