Анна Ивановна очень заволновалась. И вдруг услышала прямо за спиной голос Бешеного.
— Стоять! Не двигаться! Руки вверх!
— Я не могу не двигаться! — неожиданно крикнул Джон. — Анна, я не могу больше скрывать это! Я так скучал по тебе! Я так скучал! Я буду все время скучать!
И он крепко прижал к себе очумевшую Анну Ивановну и незаметно ущипнул ее. А она, плохо соображая, что делает, быстро спрятала железный предмет за воротник своего свитера и тоже обняла Джона. И стояли они, обнимаясь и крича что-то про взаимную скуку, а вокруг толпились озадаченные дети и террористы.
— Ну хватит там, — поперхнулся у них за спиной Бешеный — Тебе пора, Джонни. Твои уже причаливают.
Телевизионная машина мчалась рядом. На ходу состоялась переброска аппаратуры и Джона. Журналисты резко отстали и поехали делиться впечатлениями со всей страной, а если повезет, и со всем миром. А сердце Анны Ивановны все еще стучало сильно-сильно. Она до сих пор ощущала на себе тепло журналистских объятий.
Глава XI
НОВЫЙ ГОД УЖЕ, НАВЕРНОЕ, В ПУТИ...
— Что у них, однако, там происходит? Непонятно, — заметил милицейский «Голубь» Петр Петрович Полукарпов, следовавший в своей машине за автобусом. — Обстановка, однако, накаляется. Надо бы что-то предпринять.
И стал размышлять. Его напарник — стремительный Семен — мирно спал на заднем сиденье, передав опасную вахту своему начальнику.
По телевизору сразу после новостей снова показывали боевик. Булкин перебрался вперед и под предлогом «смотрения кино» уселся в кондукторское кресло. На самом деле он проник с микрофоном в тыл врага и ждал, когда эти враги начнут выдавать важную информацию. Ну и кино тоже посмотреть хотелось.
Показывали гангстерские разборки. Кого-то застреливали. Кого-то заливали бетоном-цементом и бросали в открытое море-океан.
— Не понравилось мне, как этот журналист с нашей училкой обнимался, — пробормотал Бешеный.
— И мне не понравилось! — живо отозвался из-за руля Хромой. — Наша училка! Не дадим больше с чужими обниматься!
Бешеный пошевелил бровями:
— Пойду-ка я ее обыщу. А этого, — террорист указал на Булкина, — гони отсюда. Нечего светиться.
Булкин мгновенно сообразил, что полезнее будет нацепить микрофон на террориста: больше информации. Конечно, хотелось бы самому участвовать, но дело есть дело. И Булкин с криком: «Дядя, дай порулить!» — набросился на Хромого. Тот резко вывернул руль. Автобус встал на два колеса, все попадали в сторону. А маленький, но умный Василий изловчился и пристегнул любимый микрофончик к воротнику Хромого. Прямо под волосами, на затылке. И после этого упал, поскольку был не в силах бороться с законом всемирного тяготения.
Автобус не перевернулся, как ни странно. Булкин получил восемьсот пинков и подзатыльников и был отправлен в конец салона, где немедленно занялся доведением до белого каления зеленого Косого.
После того как первоклассник Булкин совершил свой героический поступок и все пришло в норму, Бешеный, мыча от злости, поднялся с пола и навис над Анной Ивановной. Он рыкнул ей в ухо что-то невнятное. Учительница не поняла. Тогда Бешеный, четко разделяя члены предложения, потребовал ту штуку, которую ей передал подлый, мерзкий и пакостный журналист. Анна Ивановна ответила, что она — девушка честная и у незнакомого мужчины ничего бы не взяла. Этот журналист — вообще-то ее давний друг. Так сказать, двоюродный племянник мамы папиной сестры. И они абсолютно чистосердечно обнимались, потому что не виделись пятнадцать лет, и...
Бешеный не стал слушать эту очень интересную историю дальше. Он поднял Анну Ивановну за шиворот, как котенка. И потряс ее, как Буратино, так и сяк, в надежде, что «та штука» выпадет или выкатится. Но ничего не выпало и не выкатилось. Возмущению перетряхнутой учительницы и некоторых других товарищей не было предела. Бешеный еще поковырялся в кресле, осмотрел сумки и карманы сидящих рядом детей, включая и ревущую Катю Подполковникову. И нашел! Пустую упаковку от слабительного.
— Это что! — Бешенный сунул целлулоидный квадратик под нос учительницы.
— Где? — пробормотала та и забегала взглядом по салону, ища поддержки у ребят.
— Вот это! — не унимался Бешеный.
Тут глаза Анны Ивановны столкнулись с полными ужаса глазами Оли Быковой. Анна Ивановна внимательно прочитала надпись на упаковке и все поняла.
— Это снотворное для Катеньки, — твердо сказала она. — Родители мне дали. Но я против этого. Нехорошо пичкать ребенка наркотиками. Я таблетки все давно выбросила, а упаковку оставила, чтобы потом показать...