– Круглое окно! – воскликнул Роберт. Ему стало немного не по себе.
Ответила ему Марион.
– Да, – многозначительно сказала она, – круглое окно в крыше.
Роберт не знал, что на это ответить, ведь когда он несколько минут назад шел к входной двери, у него мелькнула мысль: до чего ж неудачно расположено это круглое окошко в крыше. Грант, как обычно, сделал вежливую паузу и продолжал:
– В скором времени женщина помоложе принесла миску каши. Девочка отказалась есть, потребовав, чтобы ей вернули одежду и отпустили. Женщина ответила, что тогда поест, когда проголодается, и, оставив миску, ушла. Девочка просидела одна до вечера. Затем женщина принесла ей поднос с чаем и свежими булочками и стала убеждать ее поработать горничной. Девочка снова отказалась. По ее словам, уговоры и угрозы поочередно продолжались несколько дней. Иногда с ней беседовала одна женщина, иногда другая. Наконец она решила разбить круглое окошко, выбраться через него на крышу, окруженную парапетом, и привлечь внимание какого-нибудь прохожего или бродячего торговца. К несчастью, единственным орудием оказался стул, и ей удалось лишь пробить в стекле трещину, за чем ее и застала молодая женщина. Она в ярости выхватила у девочки стул и до полусмерти избила ее. Затем она ушла и унесла стул, и девочка подумала, что этим все и кончится. Однако через несколько минут женщина вернулась, кажется, с хлыстом для собак и стегала девочку, пока та не потеряла сознание. На следующий день появилась старуха с ворохом постельного белья и сказала, что если девочка не хочет работать, то пусть хотя бы шьет, иначе не получит еды. Но девочка слишком скверно себя чувствовала, чтобы шить, и ее не кормили. На другой день ее вновь угрожали избить, если она не возьмется за шитье. Она кое-что заштопала, и ей дали тушеного мяса на ужин. Так продолжалось несколько дней, но, если она шила плохо или недостаточно, ее или били, или лишали пищи. Как-то раз старуха, по обыкновению, принесла ей тарелку с тушеным мясом и ушла, не заперев дверь. Девочка немного подождала, думая, что это ловушка, за которой опять последуют побои, но в конце концов рискнула выйти на лестничную площадку. Не услышав ни звука, она сбежала вниз по голым ступенькам. Потом еще немного. Из кухни до нее донеслись голоса двух женщин. Крадучись она преодолела последний пролет и бросилась к двери. Та оказалась не заперта, и девочка выскочила на улицу.
– В комбинации? – спросил Роберт.
– Забыл сказать, что платье ей вернули. На чердаке не было отопления, и в одной комбинации она бы, скорее всего, замерзла насмерть.
– Если она вообще была на чердаке, – сказал Роберт.
– Если, как вы говорите, она вообще была на чердаке, – спокойно подтвердил инспектор. После привычной вежливой паузы он продолжал: – Дальнейшие события она плохо помнит. По ее словам, она долго блуждала в темноте. Ей показалось, что рядом шоссе, но ни машин, ни пешеходов не было видно. Через некоторое время на главной дороге ее в свете фар заметил водитель грузовика и остановился, предложив подвезти. Она так устала, что тут же уснула. Проснулась, когда водитель собрался высадить ее на обочине. Смеясь, он сравнил ее с тряпичной куклой, из которой вытряхнули опилки. Судя по всему, все еще была ночь. Водитель заверил, что она просила высадить ее именно тут, и уехал. Местность оказалась ей знакома. До дома оставалось менее двух миль. Часы пробили одиннадцать. Незадолго до полуночи она пришла домой.
Глава 2
Наступило короткое молчание.
– Это та девочка, которая сейчас сидит в машине за воротами «Франчайза»? – спросил Роберт.
– Да.
– Полагаю, у вас были причины привезти ее сюда.
– Да. Когда она достаточно пришла в себя, ее все же убедили изложить свою историю полиции. Ее рассказ был застенографирован, она прочла напечатанный вариант и поставила подпись. В этом заявлении было два пункта, которые очень помогли полиции. Первый: «Когда мы уже некоторое время ехали, то обогнали автобус с подсвеченной табличкой, на которой было написано: “МИЛФОРД”. Нет, я не знаю, где Милфорд. Нет, я там не бывала». А вот второй отрывок: «Из чердачного окна я видела высокую кирпичную стену, а посередине – большие железные ворота. За стеной шла дорога – там стояли телеграфные столбы. Нет, машин я не видела, стена была слишком высокая. Изредка лишь крыши грузовиков. Сквозь ворота тоже невозможно было ничего разглядеть, потому что они закрыты изнутри листовым железом. От ворот подъездная дорожка сначала вела прямо, а потом расходилась по обе стороны от двери. Да, наверное, лужайка. Нет, никаких кустов не помню, только траву и тропинки».