Грант закрыл блокнот, по которому читал:
– Мы тщательно обыскали окрестности, и, насколько нам известно, ни один дом между Ларборо и Милфордом не соответствует описанию девочки за исключением «Франчайза», который соответствует полностью. Когда девочка увидела сегодня стену и ворота, она с уверенностью сказала: да, это то самое место. Конечно, за ворота она еще не заходила. Я хотел сначала объяснить все мисс Шарп и выяснить, согласна ли она увидеться с девочкой. Она справедливо предложила, чтобы при этом присутствовал свидетель.
– Теперь понимаете, почему мне так спешно понадобилась помощь? – сказала Марион Шарп, повернувшись к Роберту. – Можете вообразить более невероятную чепуху?
– Да уж, рассказ девочки – весьма странная смесь фактов и абсурда. Знаю, найти домашнюю работницу нелегко, – сказал Роберт, – но кому же придет в голову насильно кого-то удерживать, не говоря уж о побоях и пытках голодом?
– Нормальному человеку, разумеется, не придет, – согласился Грант, пристально глядя на Роберта, чтобы не смотреть на Марион Шарп. – Но поверьте, в первый же год работы в полиции я столкнулся с множеством куда более невероятных дел. Нет предела странностям человеческого поведения.
– Не спорю, однако в поведении девочки тоже немало странностей. Между прочим, с нее-то как раз все странности и начинаются. Это же она пропадала неизвестно где… – Он вопросительно замолчал.
– Месяц, – подсказал Грант.
– Месяц, тогда как уклад «Франчайза» за это время ни капли не изменился. Не могла бы мисс Шарп предоставить нам свое алиби на тот день, о котором идет речь?
– Нет, – сказала Марион Шарп. – Инспектор утверждает, что это произошло двадцать восьмого марта. Это было давно, а наша жизнь весьма однообразна. Мы просто не в состоянии вспомнить, что именно делали двадцать восьмого марта, и вряд ли кто-нибудь сможет припомнить это за нас.
– Горничная? – подсказал Роберт. – Слуги на удивление хорошо запоминают всякие аспекты жизни дома.
– У нас нет горничной, – сказала Марион. – Нам трудно ее держать: «Франчайз» стоит на отшибе.
Наступило молчание, грозившее стать неловким, и Роберт поспешил его нарушить:
– Эта девочка… Кстати, не знаю, как ее зовут.
– Элизабет Кейн. Все называют ее Бетти Кейн.
– Ах да, вы уже говорили. Прошу прощения. Эта девочка… можно ли нам что-нибудь узнать о ней? Насколько я понимаю, прежде чем поверить ее рассказу, полиция изучила ее прошлое? Например, почему у нее опекуны, а не родители?
– Она осиротела во время войны. В раннем детстве ее эвакуировали в район Эйлсбери. Она была единственным ребенком в семье, и ее поселили у Уиннов, у которых был сын на четыре года старше девочки. Примерно через год оба ее родителя погибли, и Уинны, всегда мечтавшие о дочери и очень привязавшиеся к ребенку, с радостью оставили ее у себя. Она относится к ним как к родителям, поскольку настоящих едва помнит.
– Понятно. Ее характеристика?
– Превосходная. Во всех отношениях очень спокойная девочка. Учится хорошо, но не блестяще. Никаких происшествий ни в школе, ни за ее пределами. «Невероятно честная» – так ее описала школьная учительница.
– Когда она наконец пришла домой после долгого отсутствия, на ней были следы описанных ею побоев?
– О да. Семейный врач Уиннов осмотрел ее рано утром и заявил, что ее били, и били жестоко. Да и намного позже, когда она беседовала с нами, синяки все еще были заметны.
– Она не страдает эпилептическими припадками?
– Нет, такой вариант мы сразу же рассмотрели. Должен сказать, что Уинны – люди весьма разумные. Это происшествие их очень расстроило, однако они не стали раздувать из него трагедию, не хотели, чтобы девочка стала предметом нездорового интереса или жалости. Они отнеслись ко всему с похвальной сдержанностью.
– Осталось еще мне отнестись к этому с достойной всяческих похвал сдержанностью, – сказала Марион Шарп.
– Поймите меня, мисс Шарп. Девочка описала не только дом, где ее якобы заперли, но и обитательниц дома, причем очень точно. «Худощавая пожилая женщина с мягкими седыми волосами, без шляпки, в черном; и женщина намного моложе, худая и высокая, смуглая, как цыганка, без шляпки, с ярким шелковым платком на шее».
– Да-да. Не знаю, чем это можно объяснить, но ваше положение я могу понять. Что ж, думаю, пора пригласить девочку, и перед этим мне хотелось бы сказать…
Дверь бесшумно отворилась, и на пороге возникла старая миссис Шарп. Короткие седые волосы торчали во все стороны, от чего она еще больше напоминала колдунью.
Закрыв дверь, она оглядела собравшихся с каким-то злорадным интересом.
– Ха! – проговорила она голосом, похожим на кудахтанье курицы. – Трое незнакомых мужчин!