— Почему на девяносто девять? Что, какие-то проблемы? С финансированием?
Анна покачала головой.
— Нет, не с финансированием. Я сегодня с утра была у Энрико, и он предложил мне пожить пару дней на Валле Коронате. Я уверена, это будет чудесно, но оставила один процент лишь на тот случай, если лес уже через три дня будет действовать мне на нервы.
Кай наморщил лоб, а глаза его чуть не полезли на лоб.
— Это значит, что ты хочешь… ты хочешь пожить у Энрико пару дней? У этого чокнутого? Черт возьми, ты же его совсем не знаешь!
— Ты думаешь, он съест меня?
Кай попытался отшутиться:
— Нет, наверняка нет, пока ты не расплатишься. Но…
— Что «но»?
— Не знаю. Он очень любезный, но какой-то странный. Я не могу понять его. Он сам по себе, он фантазер… Конечно, голова у него не пустая, но опять же… — Он сделал паузу и уставился куда-то вдаль. — Черт, я не могу это объяснить! Но, наверное, это самый лучший способ изучить дом, тут ты права…
Он посмотрел на нее и взял ее руку в свою. Анна незаметно вздрогнула, потому что не ожидала этого, но руку не отняла.
— Но я рад, что знаю, где ты будешь. Когда ты туда едешь?
— Как только мы допьем кампари.
Кай не смог скрыть свое разочарование.
— Я думал, мы чуть-чуть погуляем по городу, может быть, вскарабкаемся на Торре дель Манжия, полюбуемся чудесным закатом с высоты полета над крышами города, а потом я приглашу тебя на ужин в самый романтичный ресторан Сиены…
Анна вздохнула.
— Звучит соблазнительно, и мне очень хочется этого… но что же делать? Я сказала Энрико, что вернусь вечером. Он будет ждать меня. И я не могу позвонить ему и сказать, что приеду завтра перед обедом! Я бы так и сделала, но не получается!
Кай заказал еще два кампари.
— Что ты собираешься делать в Валле Коронате, когда купишь ее? Это секрет? Ты ищешь тайник? Расскажи мне.
— Спроси меня, что я буду там делать, еще раз, когда я побуду там пару дней. Тогда я буду это знать.
— И ответишь на мой вопрос?
— Да.
— Обещаешь?
— Обещаю.
— Возьми с собой теплую куртку. В долине сыро и холодно. Там как минимум на семь градусов ниже, чем на горе, и градусов на десять — чем в городе.
Анна кивнула и улыбнулась.
— О’кей. Но я пойду, а то ты надаешь мне столько добрых советов, что я куплю себе финский домик на Майорке. — Она встала. — Спасибо за кампари.
Кай тоже встал и обнял ее.
— Увидимся через три дня, не позднее.
Анна кивнула и ушла.
Когда она села в машину на улице Виа Санта Катерина, на душе у нее было довольно скверно, и это чувство не исчезло, даже когда она включила радио и услышала свою любимую песню «Melodramma» в исполнении Андреа Бочелли: «E questo cuore canta un dolce melodramma, и l’inno dell’amor che canterr per te, и un melodramma che, che canto senza te»[37].
И снова ее душу охватила тоска, а песня лишь усилила ощущение, что она снова прозевала прекрасный шанс — наконец-то упасть в объятия Кая.
46
Свет в кухне не горел, но Энрико в порядке исключения поставил две свечи на стол, две — на рабочую плиту и маленькую свечечку — на качающуюся полку. Анну завораживала не только романтичная атмосфера, но и манера Энрико иметь в доме электричество, но не пользоваться им.
— Расскажите мне о себе, — попросила Анна.
На плите кипели артишоки, Энрико сдобрил соус песто сливками и ощипывал листы руколы с ангельским терпением и с такой самоотверженностью, словно лично знал каждый стебелек. Анна смотрела на него, и это ее успокаивало — она наслаждалась тем, что ей не надо ничего делать. Она заставляла себя время от времени брать в руки стакан с водой и лишь пробовать красное вино, чтобы ее не разморило слишком быстро.
— Обо мне рассказывать неинтересно, — уклончиво ответил Энрико.
Анна улыбнулась.
— Не верю. У вас такой необычный стиль жизни… и до тех пор, пока вы не очутились в этой долине, что-то же было. Человек не просто так рождается в Гамбурге, покупает себе ящик с инструментами и приземляется в Валле Коронате, за семью горами у семи гномов!
— Это правильно.
Энрико посмотрел на Анну. Его взгляд был дружеским и теплым, но говорил он как-то нерешительно.
— Я был менеджером большой немецкой фирмы. Я занимался всем: сотрудниками, продукцией… Я внес свежие идеи, по-новому организовал компьютерное обеспечение фирмы. Я зарабатывал хорошо, но недостаточно, поскольку за свои изобретения не получил ни пфеннига. Они были, так сказать, собственностью фирмы, а я — ее служащим. Это было неправильно. Я ненавидел то, что каждый день приходится надевать костюм, но когда появился на работе в пуловере с отложным воротником, то меня ожидали страшные неприятности. В конце концов мне все это осточертело, и я подал заявление об увольнении.
37
И это сердце поет сладкую мелодраму, это суть любви, что я буду петь для тебя, это мелодрама, та, что я пою без тебя (