Этас уже научился определять по поручениям, связано ли происходящее с какой-то тайной интригой Краса или же идет обычная работа. Если он понимает смысл и цель каждого задания, а Крас охотно все разъясняет – то ничего невероятного не грядет. Если же нет - потом Этаса отзовут, в дело вступит Ронин, хоть он и возомнил себя самостоятельным чародеем и называл Краса «бывшим» наставником, или другие специалисты, а рыжий будет в ошеломлении и неверии округлять глаза, осознав, чем на самом деле он занимался. Сейчас вроде все было просто: ситуация среди союзников была невнятной, но задания Краса были кристально ясны.
Вскоре у берегов Серебряного Бора появились корабли Квель’Таласа. Предводителем их был уже известный Этасу генерал Сангвинар, он привел с собой и даларанцев: юного принца Каэль’Таса, за которым ожидаемо последовали многие эльфийские чародеи, в том числе и вся бывшая команда леди Фелориэль (в основном не боевые, но очень талантливые и опытные маги). С ними были и другие эльфы, как военные, так и гражданское ополчение. Талассийская (а на самом деле наполовину даларанская) армия, называвшая себя Мстителями, объединилась с союзниками и приступила к обороне. Квель’таласские соплеменники Этаса теперь называли себя не «квел’дорай», а «син’дорай», в знак скорби о погибших и в качестве символа предстоящей мести. Символично и вдохновляющее, решил рыжий, хотя тема мести ему не слишком импонировала. Многие даларанские эльфы проявили солидарность и тоже стали называть себя син’дорай, и Этас оказался в их числе, хотя наставник и называл это ерундой.
Мстители занимались в основном боевыми операциями, но им поручали и строительство, и эвакуации мирного населения, и охрану караванов с провиантом и оружием. Большая часть остававшихся в Серебряном Бору эльфов примкнули к ним: в отличие от человеческих чародеев, не владеющие магией люди были необразованными, узколобыми и неудобными в общении, подчиняться им было подчас оскорбительно для уважающего себя эльфа. Тем более, что тут такие громкие имена: принц Солнечный Скиталец, генерал Сангвинар.
С его высочеством Этас по большому счету знаком не был. Рыжий пару раз присутствовал при его разговорах с Красом и другими эльфами, но сам в беседах не участвовал, хотя и понимал, что с сыном короля надо дружить. Тем более, принц в будущем, как ожидалось, должен был не вернуться в Элун’аран, а занять место своей матери в Совете Шести: ход, безусловно, политический, толку-то там от малявки, но и как маг тот был уже чертовски силен, имел связи в Квель’Таласе и, что немаловажно, был лоялен Антонидасу, главе Кирин-Тора. Принятие этого ребенка в Совет было весьма разумной инвестицией, считал Этас.
Похититель Солнца выбрал момент, чтобы пообщаться с его высочеством на одном из скучных мероприятий, заговорил с ним, тогда еще старшекурсником, о планах на аспирантуру. Понятно же, что сына короля и архимагини взяли бы туда сразу же после окончания Академии, да еще и нарасхват у наставников был бы, только выбирай. А разумнее всего выбрать Краса – эльфа и огненного мага, как и сам принц, а еще умного и опытного политика, у которого есть чему поучиться и помимо заклинаний. К этой мысли Этас и пытался осторожно подвести его высочество. Без конкретной цели, просто как базу для будущего сотрудничества.
Принц Каэль’Тас держался достаточно скованно, среди большой толпы, видимо, чувствовал себя неуверенно, но при слове «аспирантура» оживился, стал делиться своими планами исследований. Однако если леди Фелориэль, бывшая преподавательница, до своей гибели на Дреноре продолжавшая периодически читать курсы лекций для аспирантов, умела говорить о сложных вещах просто и доступно, то ее выросший среди двинутых на науке магов юный сынок такому навыку пока не научился. Слушая его рассуждения, Похититель Солнца чувствовал, как мозг превращается в жидкость и вытекает через уши. Он всегда отлично учился и интересовался новейшими открытиями и разработками, но собственно процесс исследований его особо не увлекал. Этас не считал, что соображает медленно, но тут… Рыжий пытался уследить за мыслью этого сыпавшего терминами и гипотезами дитя, про себя медленно повторял всю цепочку только что озвученных ему аргументов, в надежде их осмыслить и уяснить, а потом понимал, что ему задали какой-то вопрос и ждут ответа. От получения в глазах будущего члена Совета Шести ярлыка «бесполезный тугодум» Этаса спас вовремя подошедший Крас, весьма ловко переведший тему с «ментальные аспекты заклинаний вуду» на «как это весело - путешествовать к тролльим руинам». Больше Похититель Солнца наладить общение с его высочеством не пытался, решив подождать, пока тот вырастет и научится нормально контактировать с эльфами.
Но сейчас, когда оба эльфийских государства были разрушены, всем син’дореям самое время сплотиться и начать действовать единой силой. Почему бы и не под предводительством принца? На предложение Этаса присоединиться к Мстителям Крас отреагировал негативно, хоть рыжий и обещал в пекло не соваться. Наставник аргументировал запрет тем, что не связанный никакими обязательствами, кроме самых общих, перед Кирин-Тором, Этас будет ему полезнее. В чем-то он был прав, потому что генерал Сангвинар вряд ли бы позволил двум весьма полезным эльфам взять и, например, сорваться по секретным делам в путешествие на несколько недель. Поэтому Этас занимался преимущественно делами тех эльфов, которые в состав Мстителей не вошли или были оставлены на Янтарной Мельнице – нынешнем штабе Кирин-Тора.
Кошмары, оставившие Этаса после уничтожения Колодца, вернулись. Мерзкая магия больше не снилась, а вот погибшие родные – почти каждую ночь. Рыжий все чаще и все сильнее ощущал апатию, душевную усталость и отсутствие желания продолжать заниматься своей работой. Войдя в свой «рабочий режим», Этас забивал голову делами и своим эмоциональным состоянием не заморачивался, не до того было. Но каждое утро ему было все труднее и труднее переключиться на активность, требовалось все больше мысленных пинков, чтобы просто встать с постели и одеться. Как-то раз его лежащего с открытыми глазами и бессмысленно глядящего в потолок нашел Крас, обеспокоенный его опозданием на встречу. С тех пор наставник взял за правило лично приходить и заставлять Этаса заняться делами. Рыжему было невероятно стыдно, что Крас тратит на него время и видит его слабость, и поначалу одного только звука его шагов было достаточно, чтобы подскочить и начать судорожно приводить себя в порядок. Потом стало все равно. По совету Ронина обязанность «расшевелить Этаса с утра» была торжественно передана Верисе.
Дорогая кузина подошла к задаче ответственно. О, как она изощрялась! Большая часть ее любимых тем для зубоскальства была придумана и проработана именно в эти долгие утренние подъемы. Когда даже рассуждения о том, сколько она могла бы заработать, приведя к нему, такому безучастному и неодетому, уже лежащему в кровати красавчику, жаждущих развлечений солдат, перестали вызывать хоть какую-то реакцию, Вериса перешла к физическим методам воздействия. Формула «больно и унизительно, но не оставляет последствий» эффективно работала в течение нескольких недель. Потом же Этас лишь отстраненно думал, что Ронин наверняка многое не знает о нестандартно функционирующем воображении своей супруги. Исправно работающий способ воздействовать на рыжего все же был найден: «Крас плюс Вериса». Унижений в присутствии наставника Этас безучастно пережить не мог.
Все эльфы в той или иной степени ощущали странную апатию. Крас держался удивительно стойко, отчего уважение рыжего к силе его воли и восхищение им одно время стали даже больше, чем в первые годы работы на него, пока Этас не забыл окончательно, как это – испытывать какое-нибудь чувство. Вериса часто ходила мрачная, огрызалась на каждое сказанное ей слово и нервно вздрагивала от любого шороха, но в посторонней помощи или не нуждалась, или получала ее от мужа.