— Часы! Фотоаппарат! Эх, ты! А жизнь свою ради меня отдашь?
В тот момент Григорий был готов на все. Но она оказалась практичной. Она потребовала взамен жизни от Григория дачу и «Волгу». За это Брусиловская соглашалась стать его женой.
А вскоре представился случай. Они нашли на пляже паспорт. Он хотел сдать его в милицию, но Брусиловская не разрешила. Она предложила ему заменить фотографию и подделать печать в паспорте. По этому паспорту Григорий должен был взять вещи в рассрочку.
Первую вещь взяли недорогую. Сошло. Взяли вторую. Тоже удачно. А дальше пошло одно за другим. Теперь они уже искали и покупали чужие паспорта. Шпак подделывал штампы и печати, менял фотографии, получал по поддельным паспортам вещи, а Брусиловская сдавала их в скупочный магазин. Ходкие товары продавали случайным покупателям. За какие-нибудь полгода они объехали весь Советский Союз. В каких только городах они не побывали! За это время «заработали» около тридцати тысяч рублей.
Как всякий слабовольный человек, Шпак видел причину всех своих несчастий в ком угодно, но не в себе. В данном случае он винил Брусиловскую.
— Да, нажились здорово, — соглашался Шпак. — А ведь все потому, что верили мне. Особенно когда узнавали, что я молодожен. И знаете, почему у меня так естественно все получалось? Думаете, талант, способности? Ни черта подобного! Я ведь тогда действительно был молодоженом. Виктория в то время согласилась расписаться в загсе. Думал, счастье свое нашел. Только слишком дорого пришлось мне заплатить за свое счастье.
— Беда не в том, что дорого, а в том, что не той монетой платил, — ответил я, подписывая протокол допроса.
НАСЛЕДНИК
Когда по ночному городу прошуршат последние троллейбусы и свечки каштанов засыпают, осыпанные лунным серебром, в тени уставших за день деревьев еще долго стоят притихшие парочки, стоят не шелохнувшись, как бы боясь спугнуть тишину.
Есть еще одна, не менее многочисленная, хотя и более прозаическая категория граждан, которым приходится не спать всю ночь, — это ночные сторожа.
Скучно быть ночным сторожем. Всю ночь приходится быть одному. До двенадцати легче: люди по городу ходят, транспорт движется, да и время как будто быстрее идет. А с полуночи город засыпает. До самого утра сторож один остается.
Спасаясь от одиночества, сторож магазина Мария Кондратьевна Сиденко частенько навещала тетю Дашу, которая дежурила здесь же, напротив, в строительно-монтажном управлении. Подруги обменивались новостями, и Сиденко возвращалась на свой пост. А через час-другой тетя Даша навещала ее с ответным визитом. Так и проходила ночь.
В вечер, о котором идет речь, Сиденко с особым нетерпением ждала, когда появится возможность сбегать к подруге. Ей очень уж не терпелось поделиться с тетей Дашей своей семейной новостью.
Сережа, парень, который ухаживал за ее дочерью, уезжал в Сибирь на новостройку. Вчера он пришел к ним домой и самым официальным образом сделал Кате предложение выйти за него замуж. Конечно, парень он неплохой, работящий, скромный. Но как отпустить дочку в Сибирь?
Мария Кондратьевна чувствовала, что отпустить Катю все равно придется, что они уже твердо решили ехать вдвоем и теперь спрашивают у нее разрешения только для виду. Она и сама понимала, что возражать не было никакого смысла, но хотелось, чтобы кто-нибудь уговаривал, убеждал ее. Вот поэтому-то так не терпелось увидеть тетю Дашу.
В здании напротив свет горел в двух окнах: на первом этаже, где дежурила тетя Даша, и на втором этаже. Сиденко никак не могла догадаться, кто так долго работает в управлении. Вот уже и двенадцать пробило на городских часах, а какой-то сотрудник продолжал упорно трудиться.
Наконец, не выдержав, в половине первого решилась забежать на минутку в управление. Входная дверь была открыта. «Что это себе Даша думает?» — мелькнула мысль у Марии Кондратьевны.
В комнате, где обычно сидела тетя Даша, было пусто. На столе стояли чайник и кружка. Дарья Афанасьевна любила попивать чаек во время дежурства. Подождав ее минут пять, Мария Кондратьевна решила подняться на второй этаж.
В темный коридор сквозь приоткрытую дверь вырывался пучок света. Сиденко осторожно заглянула в щелку. В кабинете было тихо. Она открыла дверь. За барьером, перегораживающим кабинет, возле сейфа в луже крови лежала тетя Даша. Она лежала ничком, уткнувшись лицом в пол. Растрепанные седые волосы слиплись от крови. В затылке зияла огромная рана, очерченная белеющим надломом черепа.