— Понятно, — обиженно поджала губы Зоя Александровна, — для просветления ума, значит, пьют. Или чтобы пустоту в извилинах залить. Не пойму только, зачем меня за дуру считать?
Назревавшую семейную ссору прервал телефонный звонок.
— Извини, это, наверное, меня, — поднялся из-за стола Сергей Викторович.
Подойдя к телефону, он долго слушал собеседника, лишь изредка задавая короткие вопросы, а окончив разговор, стал торопливо собираться на службу. Повязывая галстук, предупредил жену:
— Я, Зоя, не знаю, когда сегодня вернусь.
Может, придется задержаться, там серьезная каша заварилась.
— Первый раз мне, что ли, ждать, — вздохнула жена. И, уже провожая мужа к входной двери, посоветовала с улыбкой: — Ты хоть старайся в тени держаться, а то макушка мигом обгорит.
Приемную прокурора Друян промерил несколькими твердыми шагами и, не спросив у изумленной секретарши, есть ли кто у Рымова, уверенно, без стука открыл дверь кабинета.
— Вот кстати, а я как раз хотел узнать, на месте ты или нет! — обрадованно воскликнул прокурор. — Только что звонил подполковник Ларин. Что случилось, Сергей Викторович? — непонимающим взглядом уставился прокурор на своего подчиненного.
— Ничего, — равнодушно ответил Друян, садясь без приглашения напротив Рымова.
И, небрежно проведя ладонью по голове, пояснил: лето, жара… И с прической надоело возиться.
Константин Георгиевич тоже машинально провел ладонью по своей голове с явными признаками начинающейся лысины, с недоумением подумав, что человеку, имеющему нормальную прическу, никогда не надоест с ней возиться. Не такое уж это обременительное занятие. Но, решив не вступать по пустякам в спор, вяло согласился:
— Вообще-то, правильно. Только непривычно как-то… Каждому же объяснять не будешь, почему ты обрился. Но ты не обращай внимания, делай вид, что тебе все безразлично, — посоветовал он.
— Мне действительно все безразлично, — ответил следователь. — И никому ничего я объяснять не собираюсь. Понравится — так оставлю, нет — через месяц-два отрастут. К тому времени и жара спадет. Вы начали со звонка Ларина, — напомнил он Рымову.
— Да-да! — вновь оживился прокурор. — Он сообщил мне, что на квартиру Базовского был налет, и…
— Об этом я уже знаю, Константин Георгиевич, — бесцеремонно прервал своего начальника Друян. — Мне капитан Стрекалов звонил домой об этом. Я думаю, вам надо распорядиться, чтобы это дело передали на расследование ему и мне. На Базовском, мне кажется, замыкается вся цепочка с кражей книг у Шарфиной.
— Во-о-он что! — протянул Рымов. — А ты мне раньше ничего о нем не говорил, — упрекнул он следователя.
— Не о чем было говорить. Мы сами вчера только окончательно на его след вышли. И то интуитивно… Знаем, что он в этом деле замешан, а явных улик нет. Хотели его еще немного на воле подержать, но раз так случилось, придется вплотную им заняться. Да! — вспомнил Сергей Викторович. — Мне Стрекалов сообщил, что там почему-то и служба безопасности вмешалась. Вы не знаете причин?
— Откровенно говоря, нет, — ответил Рымов. — Они с самого начала делом Шарфиной заинтересовались, а почему — понятия не имею. А спрашивать у них об этом не хочу, — явно занервничал Рымов. — Они что, мешают тебе?
— Как будто нет, — пожал плечами Друян. — Но все же неприятно, если кто-то посторонний твою работу дублирует. Создается впечатление, будто тебя проверяют. Или хуже того, самого в чем-то подозревают.
— Не обращай внимания, — посоветовал Рымов. — У них своя работа, у тебя — своя. Не в первый раз с ними пути пересекаются, и ничего: расходились без аварии, — примиряюще улыбнулся прокурор. — Так что бери мою машину и езжай nуда. Нет, — внезапно передумал Рымов, — давай лучше постановление на арест выпишем, чтобы все по закону было. Сейчас мы это оформим, — полез хозяин кабинета в ящик стола за бланком. — У тебя все? — поднял он взгляд на Друяна. — Говори, пока я пишу.
— Просьба есть…
— Если в отпуск собираешься, придется подождать, — сразу предупредил Рымов.
— В отпуск рано. Мебель бы мне в кабинете надо обновить, Константин Георгиевич. А то сидишь, как в лавке старьевщика. Перед посетителями неудобно.
Рымов положил перед собой бланк и ненадолго задумался, мысленно удивляясь необычности просьбы. До этого ни один из сотрудников городской прокуратуры не жаловался ему на условия работы. Когда сделать ремонт в кабинетах и кому обновить мебель, решал он сам, без всяких просьб и напоминаний. Рымов еще раз внимательно оглядел своего подчиненного, сидевшего напротив с безмятежным видом, и, отведя взгляд вниз, к бланку постановления, недовольно сказал:
— Ты в последнее время какой-то скандальный стал: то служба безопасности тебе мешает, то без новой мебели работать не можешь. Но, поставив свою подпись на бланке, все же пообещал: — Ладно, раз просишь, заменим.
— Спасибо, — бесцветно поблагодарил Друян, вставая со стула.
Об убийстве Студента хозяева киосков и торговых палаток, расположенных на рынке, узнали рано утром, когда пришли открывать свои торговые точки. Подробностей никто не знал, но сам факт смерти не вызывал сомнения: крутолобые помощники Студента ходили по рынку небольшими группами, с непривычно хмурыми лицами и до удивления трезвыми. Сизарь, переговорив с некоторыми из них, понял, что надеяться теперь можно только на самого себя: никто за него не будет выбивать из Гротова и Санеева долги и требовать у них возврата ключей. И хотя надежды получить деньги почти никакой не было, но попытаться стоило. Этого требовали неписаные законы, по которым Сизарь до этого жил. Оставив витрину открытой, Сизарь запер дверь лавки-мастерской и пошел на платную стоянку за машиной: добираться нужно было чуть ли не на другой конец города. «Если каждой «шестерке» позволить плевать в свою сторону, — зло думал он, легко раздвигая плечом рыночную толпу, — то завтра сам на побегушках будешь. Никто и не вспомнит, кем ты когда-то был».
Сизарь, нагрянувший с раннего утра к гаражу, застал Сашку Гротова и его друга Юрия Санеева врасплох. Они провели тут вторую ночь, только недавно встали, невыспавшиеся и злые, и на тебе — в проеме раскрытых ворот появилась длинная сутулая фигура Сизаря, молча смотревшего на замерших возле машины друзей.
— Ну, здорово, должники! — шагнул в полумрак гаража Сизарь. — Что-то радости на мордах не вижу, — иронично заметил он, садясь на старую табуретку, стоявшую возле полок с запчастями. — Что ж не появляетесь? Дорогу забыли?
— Не с чем появляться, Василий Петрович, — первым пришел в себя Сашка, благоразумно держась по другую сторону капота машины. — Сбитнева кто-то на даче уложил, а весь товар забрали. С чем же идти к тебе?
— Может, и лучше, что забрали, — вставил Санеев. — Один хрен — мы бы не знали, кому его предложить. Он заранее с кем-то договаривался насчет книг, а мы в этом деле были так… пешки.
— Допустим, — не стал отрицать справедливость таких доводов Сизарь. — Нет денег, пришли бы и сказали об этом честно. Как-нибудь понял бы вас… Не зверь ведь я, а такой же человек, как и все. А вы вместо этого в гараже прячетесь, — с укором сказал он. — Тоже мне, нору выбрали! Это же готовый капкан! А вы в него сами без приманки влезли.
— Да мы не от тебя прятались, Василий Петрович, — осмелел Сашка, выходя из-за капота машины.
— А от кого?
— Черт его знает! — достал Гротов из кармана пачку сигарет. — Растерялись мы с Юркой, — искренне признался он, закуривая сигарету. — Боялись, что следом за Сбитневым и нас уберут. Главное, не знаешь, кому мы насолили и кого опасаться, — пожаловался он. — Ну и потом наследили мы немного в одном месте, — с неохотой сказал он. — Вот и решили тут переждать, пока милиция успокоится. Может, все обойдется.