– Что должно быть внутри, если не батарейка? – поинтересовался Ганси.
Ронан сказал:
– Не знаю. Во сне это были маленькие ракеты, но, видимо, они в комплект не входят.
Блу свернула голову нескольким высоким колоскам.
– На, держи.
– Хорошая идея, малявка, – произнес Ронан и запихнул их в гнездо.
Он потянулся за пультом, но Адам опередил его и потряс пульт над ухом.
– Совсем ничего не весит, – сказал он и бросил пульт на ладонь Блу.
Блу подумала, что он действительно очень легкий. На нем было пять крохотных белых кнопочек – четыре располагались крестообразно, пятая сама по себе. С точки зрения Блу, эта пятая кнопка напоминала Адама. Он по-прежнему шел к той же цели, что и остальные четверо, но словно отделился от них.
– Будет работать, – сказал Ронан, забрал пульт и протянул самолетик Ною. – Во сне работало, значит, и сейчас полетит. Подними повыше.
Ной, продолжая горбиться, поднял крошечный самолетик двумя пальцами, как карандаш. Что-то в груди Блу завибрировало от радостного волнения. С трудом верилось, что Ронан увидел эту игрушку во сне. Но в последнее время случилось уже очень много невозможных вещей.
– Керау, – сказала Бензопила.
Так, на ее языке, звали Ронана.
– Да, – согласился тот.
И повелительно обратился к остальным:
– Начинайте обратный отсчет.
Адам поморщился, но Ганси, Ной и Блу послушно принялись восклицать:
– Пять, четыре, три…
На слове «пуск» Ронан нажал на кнопку.
И крошечный самолетик беззвучно сорвался с ладони Ноя и взмыл в воздух.
Он летел. Действительно летел.
Ганси громко рассмеялся, и все запрокинули головы, наблюдая за полетом. Блу заслонила глаза рукой, чтобы не потерять из виду маленькую белую фигурку в синеве. Она была такой миниатюрной и проворной, что выглядела как самый настоящий самолет, летящий в тысяче футов над холмом. Бензопила, издав безумный крик, сорвалась с плеча Ронана и пустилась в погоню. Ронан направлял самолетик влево и вправо, заставляя его описывать круги над вершиной. Бензопила отставала совсем чуть-чуть. Когда самолетик вновь пронесся над головами, Ронан нажал на пятую кнопку. Семена травы высыпались из открытого люка на плечи зрителям. Блу захлопала и подставила ладонь.
– Ты просто невероятное существо, – сказал Ганси.
Его радость была заразительна и безоговорочна – такая же широкая, как его улыбка. Адам откинул голову назад, наблюдая за самолетом, и взгляд у него по-прежнему оставался спокойным и отстраненным. Ной выговорил: «Ух!», продолжая стоять с поднятой рукой. Как будто он ожидал, что самолетик к нему вернется. А Ронан держал в руках пульт и глядел на небо – без улыбки, но и не хмурясь. Его глаза были пугающе живыми, изгиб рта говорил о жестоком наслаждении. И внезапно перестало казаться странным, что он способен приносить разные предметы из снов.
В ту минуту Блу немного влюбилась во всех них. В их магию. В их поиски. В то, какие они были ужасные и странные. Ее Воронята.
Ганси шутливо толкнул Ронана в плечо.
– Глендауэр странствовал с магами, ты об этом знал? С волшебниками. Колдунами. Они помогали ему управлять погодой. Может, ты нам приснишь небольшое похолодание?
– Ха.
– Еще они предсказывали будущее, – добавил Ганси, повернувшись к Блу.
– Не надо на меня смотреть, – огрызнулась та.
Отсутствие у нее пророческих талантов уже вошло в пословицу.
– Ну или помогали Глендауэру видеть будущее, – продолжал Ганси.
Особого смысла это не имело, хотя намекало, что он пытается умилостивить Блу.
Ее вспыльчивость и умение усиливать чужие экстрасенсорные способности также вошли в пословицу.
– Пойдем?
Блу заторопилась за телескопом, прежде чем это успел сделать Ганси – и он сердито взглянул на нее, – а остальные забрали карты, камеры и датчики. Они зашагали по идеально прямой силовой линии. Ронан по-прежнему не сводил глаз с самолетика и Бензопилы – двух птиц, белой и черной, на фоне лазурной крыши мира. Пока они шли, внезапный порыв ветра пронесся по траве, принеся с собой запах текучей воды и лежавших в тени камней. И Блу вновь радостно вздрогнула при мысли о том, что волшебство реально, реально, реально.
2
Диклан Линч, старший из братьев Линчей, никогда не бывал один. Он не проводил время с братьями, но никогда и не оказывался в одиночестве. Он представлял собой вечный двигатель, питавшийся энергией других; Диклан присаживался за столик к приятелю в пиццерии, то отступал в нишу, и девичья ладонь зажимала ему рот, то смеялся, облокотившись на капот чьего-нибудь «Мерседеса». Собрание людей вокруг Диклана выглядело так естественно, что невозможно было понять, магнит он или металлическая стружка.