— Матиас из Рэдволла. Что ты здесь делаешь, Щекач?
— Просто играю и развлекаюсь. Я люблю играть и развлекаться. А ты?
— Любил, когда был в твоем возрасте. Скажи, когда ты первый раз увидел повозку, подле нее был кто-нибудь?
— Суши весла! Еще как были. Две старые злобные ласки, они называли друг друга Тупонос и Фингал. А я залег в кустах и смотрел за ними, вот. Они говорили друг другу: «Давай потопим здесь эту повозку и вернемся к остальным». Это — Фингал. А Тупонос ответил: «Отлично, приятель, я уже измучился тащить эту штуковину по лесу под дождем. Если мы сейчас утопим ее здесь, то к завтрашнему вечеру нагоним Слэгара и всех остальных». Потом они просто оставили ее здесь и ушли. Вот и все, что я слышал.
— Куда они пошли и как давно это было? — спросила Джесс.
Щекач махнул правой лапой:
— Вон туда. И это было незадолго до полудня.
Друзья достали еду и решили перекусить.
Щекач набросился на еду, как стая диких волков. То, что ему не удавалось сразу проглотить, он, как хомяк, запихивал себе за щеку, а то, что не помещалось за щеками, пытался сгрести лапами. Бэзил, посмеиваясь, вытолкал его из-под повозки:
— Я бы и дня с тобой не выдержал, Щекач. Давай беги отсюда, возвращайся к маме и папе.
Щекач проглотил часть пищи, которая мешала ему говорить:
— К маме и папе? У Щекача нет ни мамы, ни папы. Я хочу пойти с вами.
Матиас покачал головой:
— Боюсь, нам предстоит долгое и опасное путешествие. Тебя могут ранить.
— Щекача не ранят. Вы возьмете меня с собой, если я сообщу вам еще сведения, хорошие сведения, кое-что, о чем знает пока только Щекач? — умолял он.
Они переглянулись. Бэзил и Джесс кивнули. Матиас с минуту подумал и тоже кивнул.
— Ну давай, Щекач. Расскажи нам свои хорошие сведения, и, может быть, мы позволим тебе пойти с нами, — согласился Воин.
Щекач выскочил из-под днища повозки и широко раскинул лапы:
— Дождь уже кончился. Разве это не хорошее известие?
Бэзил всплеснул лапами:
— Совершенно превосходное! Высший балл за находчивость! Матиас, я думаю, нам не помешает такой головастый парень. Что скажешь?
Воин поднял свой меч с земли:
— Ну да, высший балл за набитые щеки. Ладно, идем, раз уж у тебя нет мамы и папы, но веди себя прилично.
15
Дождь едва прошел, а горячее солнце уже пробивалось сквозь густые кроны, и белые струйки пара вились и плясали, как лесные духи, поднимаясь между золотистыми столбами солнечных лучей и рассеиваясь в теплых воздушных потоках. Маттимео пыхтел от натуги, вытаскивая ступни из липкого месива земли и листьев, втоптанных в жирную грязь усталыми, заплетающимися лапами рабов. Тяжелые кандалы, мокрая одежда и свистевшие над спинами хлысты мучили и не давали вздохнуть веренице юных пленников. Цепь цеплялась за ветки и в самый неожиданный момент попадала им под ноги, заставляя спотыкаться.
Аума вполголоса переговаривалась с Тимом.
— Я уже потеряла всякую ориентацию. Все, что я могу сказать, это день сейчас или ночь, — пожаловалась она. Тим плелся, вяло передвигая лапы.
— Мы идем на юг. А куда — не знаю. Я слежу за приметами, которые меня научили отыскивать мои родители на случай, если я когда-нибудь заблужусь в лесу. Мох на деревьях, положение солнца, даже земля на нашем пути переменилась — стало больше камней.
Маттимео присоединился к их беседе:
— Знаю, мы все устали, но передайте эти слова дальше. Держитесь начеку, может быть, нам удастся бежать. Слэгар и его банда измучились не меньше нас.
Горностай по имени Оборванец нагнал их, размахивая прутом:
— Давайте, давайте, меньше болтовни и шире шаг. А ну, шевелись, топай живее!
Он прошел дальше вдоль вереницы, подгоняя остальных. Когда он удалился, Сэм заговорил вновь:
— Маттимео прав. Нам нужно самим помочь себе, не ожидая никого другого. Не сомневаюсь, что из Рэдволла отправился большой поисковый отряд, но они только чудом могут найти нас в этом глухом лесу после проливного дождя. Все, что я бы нам посоветовал, — это поступать благоразумно, не делать глупостей, и, если кто-то из нас увидит возможность бежать, пусть сообщит остальным, чтобы мы могли подготовиться.
Витч стремглав пронесся сквозь кусты и ударил Сэма:
— Ты слишком много болтаешь. Рабам нельзя разговаривать. Еще одно твое слово — и я отделаю тебя как следует!
Глаза Сэма сузились, он угрожающе зарычал на Витча. Тот замахнулся ивовым прутом, но Сэм молниеносным движением выхватил у него прут и сломал его. Оскалив зубы, он швырнул обломки в Витча.
— Однажды я освобожусь от этих цепей, крыса! — пообещал он. — И тогда уже никакие прутья во всем лесу не помешают мне добраться до тебя!
— Если только я не доберусь до него первым! — перебил его Маттимео.
Нервы Витча не выдержали. Он удрал в голову колонны.
— Ха, там, куда вас ведут, вам не будет пощады! — крикнул он, оборачиваясь назад.
В этот момент Витч налетел прямо на Слэгара. Лис тяжелым ударом отбросил его на землю:
— Прекрати шуметь, пустобрех! Отвести пленников под те две большие ели и закрепить цепь между ними. Трехпалый, пошли со мной. Я заметил по дороге кое-что интересное. Прыщелап, вы с Оборванцем останетесь за старших. Покормите этот сброд, и пусть сидят тихо.
— Да, хозяин.
Пленники нашли место с сухой травой, на которую можно было лечь. День уже клонился к закату, певчие птицы последними жалобными трелями встречали наступление ночи. Синтия Полевкинс нашла немного сухого мха, которым они обмотали лапы под кандалами. Это помогло, и боль начала стихать.
Аума лежала, уперев лапы в подбородок, и смотрела в глубь стоявшего впереди леса. Она чувствовала себя совсем разбитой и ни о чем уже не могла думать, но вдруг заметила, что уставилась прямо в глаза длинному тритону. Тот заморгал на нее влажными веками:
— Полосатая собачка, вся в цепях. Глупая, зачем позволяешь делать с собой такое? — удивился он.
— Мы захвачены в плен Слэгаром и его бандой. А ты кто такой? — быстро прошептала Аума, лапой подзывая остальных.
Маттимео подтолкнул Синтию:
— Смотри за стражниками. Мы послушаем, что скажет нам этот тритон.
Тритон подполз ближе, низко припадая к земле, чтобы держать в тени свое ярко-красное брюшко.
— Меня зовут Скерл Брызгохвост. Меня им не удастся заковать, я слишком ловкий.
— Скерл, ты можешь нам помочь? — Маттимео изо всех сил старался говорить спокойно.
Тритон моргнул и покачал своим гребнем:
— Зачем Скерлу помогать вам, глупые зверушки? Скерл не может одолжить вам ключи. У Скерла много ключей, особенных ключей, открывать и запирать.
— У него есть ключи! — шепнула Тэсс на ухо Маттимео так, чтобы Скерл не слышал.
Маттимео облизал сухие губы и с серьезным видом обратился к тритону:
— Скерл, ты должен войти в наше положение. Мы в опасности. Может быть, мы никогда больше не увидим родного дома. Одолжи нам свои ключи.
Тритон прикрыл глаза, выстреливая вперед своим языком и втягивая его обратно, словно погрузился в глубокое раздумье. Наконец он открыл один глаз:
— А что у вас есть? Ну да, что у вас есть? Это будет вам стоить, о да, это будет стоить. Скерл не дает ключей просто так, нет, нет.
Сэм кивнул:
— Вот это по-честному, Скерл. Подожди здесь минутку, ладно?
Они шепотом посовещались.
— Чем мы будем торговаться? У меня ничего нет, — произнес Маттимео.
Аума достала несколько высушенных голубых цветков:
— Это горные цветы. Мой отец всегда собирал их для меня. Они, конечно, ничего не стоят, но они красивые. Наверняка он никогда не видел горных цветов.
Тим выплюнул какую-то вещицу изо рта и протер ее о рукав одежды.
— Мой счастливый зеленый камень, хотя он и не принес мне много счастья. Я всегда держу его за щекой. Тэсс сняла что-то висевшее на ремешке у нее на шее:
— Это подарок моей мамы на день нового сезона — каштан, вырезанный в форме колокольчика.
Сэм с неохотой снял предмет, скрывавшийся в густом ворсе его хвоста. Он присовокупил его к их убогой коллекции:
— Чемпионский хвостовой браслет моей мамы, за спортивное лазанье по деревьям. Он сделан из обожженной глины с камышом и выкрашен в три цвета. Я взял его поносить на празднике в тот вечер.
Маттимео развязал свой пояс:
— Пожалуй, я добавлю вот это. Папа говорил, что еще до того, как я родился, этот пояс принадлежал старому аббату Мортимеру. Это очень хороший пояс.
— Давайте-ка я этим займусь, — предложила Тэсс. Она собрала вещицы и сделала знак тритону.
Синтия Полевкинс свистнула, предупреждая об опасности. Сама она словно застыла на своем сторожевом посту. Тритон тотчас скрылся с глаз, а друзья бросились ничком на землю, притворившись спящими.
Прыщелап прошел над ними:
— Не спится, а, мышка?
— Э нет, — задыхаясь, пробормотала Синтия. — Кажется, я вообще не смогу заснуть.
— Тебе следует брать пример с твоих приятелей. Вон, взгляни, они дрыхнут, как пчелиный рой, собравшийся проспать всю зиму.
Синтия так оцепенела от страха, что не могла даже взглянуть. Она сидела, уставившись на Прыщелапа, который больно давил ей на горло своим прутом. Прыщелап резко ткнул прутом, заставив Синтию схватиться скованными лапами за шею и опрокинуться на спину.
— Быстро спать, пока я не всадил этот прут тебе в глотку, и попробуй только клевать носом, когда мы снова отправимся в путь!
Он потопал прочь, посмеиваясь себе под нос.
— Он ушел! — произнесла Синтия дрожащим голосом. Скерл поспешно выскочил и схватил вещицы, которые друзья собрали для него.
— Гм-м, не много, не много. Хотя колокольчик забавный. Хорошее колечко, милый поясок, Скерлу подойдет. — Он приложил белый пояс к своему красному брюшку.
Тэсс взглянула на него с притворным восхищением:
— О, он очень на тебе смотрится. А теперь надень браслет на хвост. Покажись… о да, повесь каштановый колокольчик на шею. Очень красиво. Заткни голубые цветы за ремешок у шеи. Ну вот! Ты можешь носить зеленый камень.
Аума положила лапу на спину Скерла:
— Минутку, а где ключи? Тритон взглянул на нее с иронией:
— Я их не взял. Хе-хе, я их никогда не ношу, надо за ними сходить.
И Скерл как молния шмыгнул прочь. Он отскочил в густую траву, где закованные пленники не могли его достать. Им было видно лишь его красное брюшко, мелькавшее, пока он скакал и приплясывал там.
Простаки, наврал я складно, Обманул, что есть ключи, Вы — глупцы, а Скерл бесплатно Все в подарок получил!
Аума в гневе вырвала ком земли и со всей силы швырнула его в ту сторону.
Ком попал в Скерла, повалив его на траву. Тритон с минуту лежал, топорща гребень, потом вылез из-под кома, отплевываясь от черной земли и протирая глаза.
— А может, у меня был ключ, может, я вас освободил бы, но теперь никогда, вот так!
Он стремглав убежал в ночной лес.
— Что здесь за крики?
Слэгар и Трехпалый стояли над пленниками. Между ними дергался ежонок. Трехпалый нагнулся, чтобы приковать его к цепи.
— Я спрашиваю, что здесь за шум? — повторил Слэгар.
— Ничего особенного, — проворчал Тим. — Эта неуклюжая барсучиха ворочалась во сне и тянула меня за собой на цепи.
Слэгар пнул Ауму:
— Ладно, сейчас вам уже нечего беспокоиться о том, как вам спать, — мы снова отправляемся.
Пленники застонали. Трехпалый пристально посмотрел через плечо в глубь леса.
— Давайте убираться скорее, — сказал он. Слэгар позвал Витча:
— Ты и Гнилозуб останетесь позади и заметете следы. Я вовсе не хочу, чтобы семейство этого ежа узнало, какой дорогой мы ушли.
Пленники поплелись вперед, пробираясь сквозь ночную чащу. Маттимео взглянул на Тэсс. Та утирала лапой слезу.
— Тэсс, что такое?
Юная мышка засопела и протерла глаза:
— Нет, ничего. Просто этот подарок на день новосезонья был последней вещью, которая напоминала мне о маме с папой и о Рэдволле. Как думаешь, Матти, мы их еще увидим когда-нибудь?
Маттимео внезапно почувствовал себя взрослым и способным быть за всех в ответе:
— Конечно увидим, Тэсс. Я обещаю тебе, положись на мое слово.
— Спасибо, Маттимео. — Тэсс с трудом улыбнулась. — Мне вполне достаточно слова сына Воина Рэдволла.
— Прекратить разговоры и держаться в строю. Пошевеливайтесь!
Ежонок подтолкнул локтем Ауму:
— Куда нас ведут? Они всегда так кричат?
— Хм, — зевнула барсучиха. — Они все время кричат то одно, то другое. А куда они нас ведут, остается только гадать. Я Аума. Как тебя зовут?
— Юб.
— Хорошее имя.
— Я рад, что тебе оно нравится. Мне — нет. Это сокращенно от имени Юбилей. Я единственный сын в семье, в которой до меня родилось десять дочерей. Видела бы ты моих сестер, они такие огромные и такие задиры. Когда я родился, мама сказала папе: «Это не дочь. Как мы его назовем?» Мой старый отец был так доволен, что воскликнул: «О, вот это юбилей!» Но ты можешь звать меня Юбом. Я бы совсем не хотел оказаться на месте этого лиса Слэгара, когда моя семья догонит его.
Впервые за все это долгое время друзья рассмеялись, глядя на юного ежика. Казалось, он с полной беззаботностью отнесся к тому, что оказался в плену, и спокойно ожидал, что его семейство настигнет бандитов.