По возвращению к дереву эксперимент был повторён. И на этот раз медленный выдох на уголёк головешки дал свои результаты. Языки пламени возгорались рядом с угольком, и огненное дыхание струилось дальше примерно на локоть.
Сзади Олетты раздалась осторожный присвист. Она обернулась. Барон стоял, наблюдая за её попытками выдохнуть огнём.
— А ты правда дракон, — кивнул он.
— Выходит, что так, — ответила Олетта. — Только если этому нет другого объяснения.
— Что будешь делать с этой силой? — улыбнулся Ганс.
— Пока не знаю, — пожала плечами Олетта. — Пока невелика сила. Но я буду её тренировать.
— Тебе нужен небольшой факел и огниво, — посоветовал Ганс. — Я скажу Роксане, чтоб подготовила.
— Зачем? — спросила Олетта.
— Для сражений, чтобы дышать на врагов пламенем. Я давно не спал и видел, как ты тренировалась. Я так понимаю без открытого огня создать свой огонь у тебя не получается.
— Пока, да, — вздохнула Олетта.
— У меня есть пара идей, подсмотренных в путешествиях, я поговорю с Роксаной, — Ганс кивнул в сторону лагеря. — Пойдём, уже давно рассвело, они и так спят слишком долго, а впереди ещё длинная дорога.
ГЛАВА 41. Перед боем
Рано утром в шатёр к Улюкаю на поклон прискакал гонец. Улюкай только позавтракал и принял его, сидя на мягких подушках перед только что убранным столиком.
— Повелитель! — упал низко гонец. — Передовые отряды доносят, что лесные шакалы встали рядом с широкой рекой и не идут.
— Ждут нас? — задумчиво проговорил Улюкай.
— Мой предводитель считает, что так, — продолжал кланяться гонец.
— Хорошо, — Улюкай хлопнул в ладоши и рядом с ним тут же появился мальчик-слуга. — Выдай этому господину одну золотую монету, он после этого уйдёт, а ты — беги со всех ног к лошадям, сообщи гонцам, чтобы собирали тысячников, мы будем совещаться.
***
Олег сидел у костра с другими дружинниками. Когда-то давно отец научил его вырезать фигурки из дерева. И сейчас он склонился над маленьким трёхглавым драконом из детских сказок. Работал на колене, прямо при свете костра. Аккуратно он выстругивал третью голову, так чтоб она была отделена от двух других. Основа была положена, но предстояло ещё поработать над основанием шеи. Неоднородное и хрупкое дерево не желало поддаваться: возможно в самый неподходящий момент притупился нож, а может какой-то узелок или другой изъян в древесине мешал идти лезвию. Олег чуть сильнее надавал на нож, и шея заготовки треснула.
Чертыхнувшись, он кинул деревянного дракона в костёр и прислушался к речам вокруг.
— Зря мы здесь сели как утки, — говорил один воин, огромный как скала и с чёрным чубом на гладковыбритой голове. — Мы должны двигаться, мы могли бы из лесов донимать орду стремительностью, и когда бы они устали… мы…
Тощий как щепка воин, с редкими светлыми волосами в бороде, чьи года явно клонились к закату сорока лет, улыбнулся.
— Орда то, постремительней будет, — ответил он.
— Они наших лесов не знают, Всеволод, — огрызнулся огромный воин.
— Светозар, — поднял руки в знак примирения Всеволод. — Ну подумай, сколько у них хватит терпения за тобой по лесам ломиться? Они просто подожгут лес — уйдёт зверь, разграбят города и деревни — негде будет брать припасы. Мы все умрём, когда наступит зима.
— Наши деды и без городов прекрасно жили и зимы переживали, — парировал Светозар.
— Наших дедов было мало, а дичи в лесах было много, — кивнул Всеволод. — Но сейчас всё изменилось. У нас очень много стариков, а ещё больше детей. Единицы из них доживут до весны, если запасы разграбят. Когда снег растает, нас будет столько же, сколько было наших дедов. И да, города нам больше будут не нужны, в них будет некому жить. Неужели ты этого хочешь?
— Ты прав, — после некоторой паузы ответил Светозар. — Дети всегда заложники наших дел.
— Да, — подтвердил Всеволод. — Когда нам рассказывают о войне, то обычно рисуют подвиги, великие битвы и правое дело. Ордынцам, небось, обещают много золота, но никто не вспоминает об умирающих, стариках, которые не в силах встать, о замерзающих маленьких детях, которые только плачут, не понимая, что происходит, о женщинах, которые никого не могут спасти…