Ранним воскресным утром 14 декабря я представился генералу Маршаллу и впервые за всю свою жизнь докладывал ему более двух минут. Это был четвертый раз, когда я вообще видел его.
Без какого-либо вступления, не тратя зря времени, начальник штаба армии США изложил в общих чертах военную обстановку в западной части Тихого океана.
Военно-морские силы докладывали ему, что Тихоокеанский флот будет не в состояния в течение нескольких месяцев принимать участие в крупных операциях. Авианосцы флота остались неповрежденными, так как во время нападения на Перл-Харбор они там не находились, однако кораблей поддержки было так мало, что предстояло серьезно ограничить действия авианосцев.
Более того, в тот момент не было никакой уверенности, что японцы вскоре не предпримут крупной десантной операции против Гавайских островов или даже против Американского континента, и поэтому руководство военно-морских сил считало целесообразным держать эти авианосцы в резерве для разведывательных и оборонительных действий, если только какое-либо крайнее обстоятельство не потребует их использования в иных целях. Министерство военно-морских сил не сообщало генералу Маршаллу приблизительной даты, когда, по мнению министерства, будут отремонтированы корабли и достаточно укреплен флот, чтобы предпринять наступательные действия в районе Тихого океана.
Гарнизон на Гавайских островах был настолько слаб, что военное и военно-морское министерства считали необходимым как можно быстрее усилить там воздушные и наземные силы, и эти меры должны были пользоваться приоритетом в наших усилиях на Тихом океане.
Между тем 10 декабря японские бомбардировщики нанесли тяжелые повреждения портовым сооружениям и складам военно-морской базы в Кавите, недалеко от Манилы. Часть небольшой оперативной группы, входившей в состав Азиатского флота, который базировался в манильской гавани, состояла в основном из дивизионов подводных лодок. Крупнейшим кораблем Азиатского флота был тяжелый крейсер «Хьюстон», находившийся в Илоило. Против мощного противника эти силы не могли устоять долгое время. А все указывало на то, что японцы намеревались как можно быстрее захватить Филиппины, и для нас весь вопрос теперь заключался в том, какие меры нам необходимо предпринять.
Генералу Маршаллу потребовалось, вероятно, около двадцати минут, чтобы нарисовать эту картину, а затем он внезапно спросил: «Каков должен быть наш общий курс действий?». Я подумал минутку и, надеясь, что сохраняю бесстрастное выражение лица, ответил: «Дайте мне несколько часов». «Хорошо», – сказал он и отпустил меня.
Характерно, что он даже не намекнул на один из наиболее важных факторов в этой проблеме: психологическое воздействие филиппинского сражения на американский народ и народы стран бассейна Тихого океана. Он отчетливо понимал, что если человек не способен учесть это соображение, ему нечего носить звезду бригадного генерала.
С этой новой проблемой я направился в свой кабинет, выделенный мне в управлении, известном тогда как управление военного планирования, которое возглавлял мой старый приятель бригадный генерал Леонард Джероу. Было очевидно, что мой ответ должен быть неоспоримым и быстрым, если я хочу завоевать доверие Маршалла и доказать свою полезность в военном министерстве. В этом мне помог мой старый опыт.
Вскоре после Первой мировой войны я в течение трех лет служил под началом одного из самых опытных военных людей генерал-майора Фокса Коннера. Одной из тем, которой он чаще всего касался в беседах со мной, было союзное командование, его трудности и проблемы. Другой его темой был генерал Джордж Маршалл. Генерал Коннер обычно говорил мне: «Мы не сможем избежать другой большой войны. Когда мы вступим в эту войну, мы будем в ней участвовать с союзниками. Придется выработать систему единого командования союзными войсками. Мы не должны согласиться с концепцией «координации», в соответствии с которой был вынужден работать Фош. Мы должны настаивать на личной ответственности за руководство военными действиями. Лидерам придется научиться преодолевать националистические соображения в ходе осуществления кампаний. Единственный человек, который может это сделать, – это Маршалл: он близок к гениальности».