Почти теряя сознание от слабости, она переползла назад, устроилась на том самом месте, где лежала "магистр Илина", и замерла.
За холодным восходом, за гранью небес
Стоит Город: и светел, и чист.
Путь в него пролегает сквозь шепчущий лес,
Дом волков, змей холодных и крыс.
А за лесом – река, глубока и быстра,
И в воде её тонет доска.
Через реку никто не построил моста,
Лишь верёвка, ветха и узка,
Перебраться поможет на берег чужой.
Дальше путь через горы ведёт.
В тех горах каждый путник рискует душой:
Ляжешь спать – сон её украдёт.
За горами бессонными снова река;
В ней течёт не вода, а огонь.
Он пылает годами, пылает века,
И один только огненный конь
Перескочит её. Дальше ляжет туман.
День в тумане считают за год,
И дорог в нём не сыщешь. Тропинки – обман.
Нет путей через царство болот.
Я ходил через лес, не ложился в горах,
Я и обе реки одолел.
Но туман поселил во мне низменный страх,
Сквозь него я пройти не сумел.
И теперь я про Город сплетаю напев
В гордом замке и в нищей избе.
Я надеюсь, что кто-нибудь, ужас презрев,
Путь отыщет к высокой судьбе.
Я надеюсь: найдёт и вернётся сюда,
И расскажет, как надо идти,
И в дороге мы сбросим пустые года:
Им не место на вечном пути.
– Подъём! Едут!!
Орать шёпотом не так-то просто. Но у Ловкого Ужа получалось.
– Кто едет-то? – спросил Дубак флегматично. Одновременно с ним Кожа хищно выдохнул:
– Сколько?
– Трое, – ответил обоим сразу Ловкий Уж. – Два мужика и парень. Коней двое, одна повозка. Вооружён только конный…
– Чем?
– Меч и длинный лук.
– Меч, говоришь? Длинный лук? Не похоже на обычную охрану…
Тот, кого остальная троица без лишних затей звала Вожаком, нахмурился. Он был среди них самым старшим и самым опытным. Он знал: среди охранников торговых караванов меч – действительно не самое популярное оружие. Мечи дороги, а искусство фехтования, равно как и искусство стрельбы из лука, – сложное искусство, освоение которого требует времени, сил и немалых денег. Поэтому мечи носят дворяне либо вольные охотники, а охрана вооружается примерно так, как его приятели и он сам: копьями, топорами и самострелами.
– Надо самому глянуть, – подытожил Вожак. – Все за мной. Да чтоб тихо!
…Виляющий тракт проложен через место, для Больших Равнин необычное. Называется оно Пыльным нагорьем, причём называется вполне заслуженно. Если иные всхолмья и нагорья Больших Равнин одеты в зелёное покрывало трав, кустарников и деревьев, то Пыльное нагорье выделяется почти полной безжизненностью. Сухие колючки, какие-то редкие чёрно-бурые стебли, тёмные окантовки лишайников на некоторых скалах да пучки седого мха – вот что, помимо голых камней, видят путешествующие Виляющим трактом. Местные растения весьма необычны, нигде более не растёт ничего подобного. И даже мудрым остаётся лишь гадать, что именно служит причиной этому. Одни винят во всём некую давнюю катастрофу. Другие – таинственный яд, источаемый скалами Пыльного нагорья (ибо слагающие его породы камней также уникальны). Третьи склоняются к тому, чтобы объяснять местные особенности магией древнего заклятия, столь старого и мощного, что оно проявляется лишь косвенно, а прямому обнаружению не поддаётся. С наиболее сильными и старыми заклятиями подобное действительно случается: намертво вплавленные в ткань мира, они становятся частью естества и выделяются на общем фоне только в мелочах. Чуждой растительности, например, или странных ощущениях, приходящих на грани сна и яви, или в изменении цвета неба, как над знаменитой Воющей цитаделью Орфуса Чёрного…
Как бы то ни было, Виляющим трактом пользовались редко. Дурная слава Пыльного нагорья заставляла большие караваны делать изрядный крюк, а напрямик ехали только королевские курьеры да самые рисковые торговцы. Либо самые бедные, не способные нанять серьёзную охрану и надеющиеся на то, что вдоль редко посещаемой дороги не встретят разбойников. На Пыльном нагорье не поохотишься, воды там тоже нет. Все припасы, от хлеба до питья и от солонины до дров, надо брать с собой, а долгая засада – дело затратное.
Вот только у Вожака попросту не хватало людей, чтобы подстеречь мало-мальски крупный караван. Потому он и выбрал Виляющий тракт. Как все, он надеялся на везение. И подумал, разглядывая с высоты путешествующую троицу, что удача его не подвела.
– Я был не прав, – выдохнул Ловкий Уж у него над ухом. – Это не молодой парнишка там, в повозке. Это баба!