Кристина оторвалась от монитора и, взяв виски, сделала глоток прямо из бутылки. Такой откровенной хрени не писала даже она, придумывая Егору с Медведем самые нелепые смерти их клиентов – они тонули в ванной, убивая себя током от фена, сворачивали шею на лестнице, бились на огромной скорости о фонарные столбы, горстями принимали запрещенные препараты и покидали этот мир от передозировки, они творили с собой всё, что было возможно, но этому всему всегда было логическое объяснение! Какой дурак написал в протоколе, что раненый Стродас вместо того, чтобы кричать о помощи и вызывать «Скорую» и милицию, решил подорвать сам себя гранатой? Стоп! Кристина поставила бутылку на стол. А где в деле ее показания? Девушка быстро начала прокручивать страницу. Неужели нет? А, вот, одна строчка: «Семилетняя дочь Стродаса стала очевидцем события. На ее глазах произошел взрыв автомобиля»…
Но она же рассказывала следователю и о Тени, и о пирожном! Она рассказывала об этом всем – матери, Егору, Медведю… Или нет? Кристина покрутила бутылку виски за горлышко. Следователю она ничего не рассказывала. Хотела, но вспомнила улыбающуюся Тень, приложившую палец к губам. Значит что, выходит кто-то другой написал это убийство? А Тень его исполнила так профессионально, несмотря даже на этот дурацкий протокол, что никто даже не догадался, что на месте преступления был еще один человек, самый главный – убийца, Тень!
Кристина еще раз перечитала протокол осмотра места происшествия, и взгляд остановился на слове «Черная Волга». Так, стоп. Она видела ее раньше. Только вот когда? Отец «Волги» не любил, считая, что любая задрипанная иномарка лучше детища советского и российского автопрома. Когда его друзья вовсю рассекали на черных и белых «Волгах», «Восьмерках» и «Девятках» он принципиально ездил в свой офис на Кутузовском на метро и ждал того часа, когда заработает на свою первую новенькую синюю «Вольво».
У соседей «Волг» тоже не было, потому что большинство соседей жили в коммуналках, и только в 1994 году возле их дома стал появляться странноватый кучерявый гражданин в рубаках-гавайках, расстегнутых по пояс и с болтающимися до самого пояса тремя золотыми цепями с огромными крестами. Обычно он приезжал поздним вечером, и пьяные охранники с автоматами втаскивали его, распевающего песни, в соседний подъезд. Потом в тот же подъезд в апреле 1995 года вломился отряд ОМОНа. Было много стрельбы, и странного гражданина застрелили в огромном зале переделанной коммуналки, стены которой были увешаны картинами, полы застланы персидскими коврами, а повсюду, где только можно, стояли настоящие фарфоровые китайские вазы. Соседи долго потом пугали друг друга страшными историями о том, как странный товарищ сжег в камине архитектора, пытал в ванной людей, а потом убивал их и расчленял. А после убийства милиционеры на двух машинах вывозили спрятанное там оружие. Но он на «Волгах» тоже не ездил. Те, кто был побогаче, предпочитали, как отец, иномарки, а жители коммуналок на Петровке ездили на метро или автобусе с троллейбусом. Но чаще всего пешком в магазин и булочную на той стороне улицы.