– Что за головоломка какая-то из флористики? – Кристина посмотрела на Богдана, – Может объяснишь уже?
– Роза как атрибут красивой женщины переносит читателя в рыцарские времена, времена рыцарей и прекрасных дам, когда роза была символом любви. Чаще всего порочной, запретной, губительной, но все-таки любви, – Богдан облокотился на стол.
– Браво! – Кристина рассмеялась, – Ты знаешь, по-моему моя версия про деньги и власть более правдоподобная или ты мне хочешь сказать, что всё это из-за бабы?
– Из-за женщины, – поправил ее Богдан, – я же тебе говорил – символист. Первая любовь Тургенева. Ему пятнадцать, ей девятнадцать. Мама юного Тургенева была очень против. Итог – разбитое сердце будущего писателя и спустя много лет рассказ «Первая любовь». Потом была юная белошвейка Дуняша, родившая Тургеневу сына, которого он признал только много лет спустя, потом снова роман с женщиной на три года старше и опять разбитое сердце, после чего Тургенев, уже богатый и известный переключился на помоложе. Скоротечный роман со своей восемнадцатилетней кузиной, кстати тоже Тургеневой, ставшей прообразом героини в романе «Дым» Потом была двадцатичетырехлетняя сестра Толстого, которая ради Ивана Сергеевича даже бросила мужа. Но и тут не свезло. Свою кузину он отказался назвать своей спутницей жизни, потому что боялся осуждения – родственники все-таки. В случае с графиней Толстой, которая, кстати, была за сию фривольность лишена титула, Тургенев так же побоялся официально оформить отношения – классовые предрассудки. Полина Виардо была старше Тургенева на три года. И снова между ними встала мама, как и в случае с первой любовью. Ну и наконец последняя любовь писателя актриса Александринского театра Мария Савина… Их встреча произошла в 1879 году, когда молодой актрисе было 25 лет, а Тургеневу 61 год. Через четыре года, так и не решив ничего со своей любовью, Тургенев умер в Париже, в городе любви, что закономерно для всех его незаконченных романов, не на бумаге, а с женщинами. И все его женщины были его розами. Чем старше он становился, тем меньше оставалось роз. Но он не спешил выставлять их напоказ, потому что хотел обладать ими единолично и ни с кем делить их не собирался, а вот его соперники наверняка думали иначе, и за каждую тургеневскую женщину-розу разыгрывалась нешуточная война, война поколений. Будучи сам молодым, Тургенев воевал с мужчинами постарше, а когда постарел, нажил себе молодых соперников.
– Кажется, я начинаю понимать что-то в символизме, – Кристина выдохнула, – то есть получается Тургенев – это у нас Слепой старший. Только, конечно, сам он умирать не собирается.
– Естественно, – облегченно вздохнул Богдан, – мать Родиона – это та самая белошвейка Дуняша. Бронислав признал своего сына, и в отличие от Тургенева женился будучи уже довольно известным ресторатором на никому неизвестной актриске.
– То есть все из-за матери? – добавила Кристина.
– Да нет же… – махнул рукой Богдан, – мать здесь не при чем. Они оба скорее всего ее не любили. Дело в другой женщине, которую они любили оба!
– Черт! – Кристина воткнула нож в разделочную доску, – а ведь ты прав! Видимо была какая-то женщина, которую кто-то из них у кого-то увел. Им нечего было делить, это уже понятно. Кроме женщины.
– Она не была. Она есть до сих пор. И не своему отцу, а этой женщине Родион и хочет что-то доказать. Потому что она в свое время, будучи прекрасной розой, выбрала не того садовника, – Богдан запустил кофе-машину, – так что осталось понять кто эта женщина и найти ее.
– Ну… – Кристина выдернула нож из доски, – а зачем нам это? Слепой хочет убить своего отца. Допустим, она расскажет нам что-то из их прошлой жизни, но нам интересен сегодняшний день, – девушка начала нарезать «Сальчиони» тонкими колечками.
– Понимаешь в чем все дело, – остановил ее Богдан, – мы не подберемся к Брониславу Залучному. Убить его – это «mission impossible». Постоянная охрана от папарацци, недовольных избирателей, конкурентов, а теперь еще и от сына, который вернулся. Видимо Родион решил прийти громко и уже заявил папе об этом. Правда зачем? Ну ладно, это мы портом решим. Смысл в том, что убить депутата – слишком громко даже для меня.