В воздухе витало тяжелое предвкушение, посылая теплую и трепещущую нервную энергию по венам.
– Так мы будем ждать здесь или...? – спросил один из парней, оглядывая помещение и складывая на груди руки. Они оба были атлетически сложены, как я и Бог.
– Я осмотрел все здание. Это единственная освещенная комната. И еще я нашел это, – проговорил первый широкоплечий парень, держа в руке нечто вроде свитка и указывая на скамью у стены. – Лежало там, – кивнул он головой.
– Что там написано? – спросил Бог, включая фонарик на телефоне и используя его для исследования темных частей комнаты.
Тут было пустовато. На полу валялись листья и мусор, а на стенах красовались граффити.
– Там сказано подождать, пока нас станет семеро.
В помещении повисло неловкое молчание, длившееся несколько секунд, пока к нам не присоединились еще двое, выглядевшие немного настороженно и взволнованно. На зеленые глаза одного из парней – показавшиеся мне немного необычными, поскольку ярко сверкали, как драгоценные камни – свисали пряди волос. Другой был хорошо сложенным, с торчащими дыбом волосами.
– Привет, – поздоровались они, входя в комнату.
Бог пересчитал нас всех пальцем и усмехнулся.
– Семеро.
Здоровяк приблизился к нам и развернул свиток. Это все казалось немного странным, но глупые инициации были и в большинстве братств. Ужасы посвящения передавались из уст в уста по кампусу. Впрочем, «Элита» была необычным братством.
– Если вы стоите в этой комнате, – начал зачитывать здоровяк, прочистив горло, – значит, являетесь семью кандидатами. Элитной семеркой, – он осмотрел нас, прежде чем продолжить. – Гордыня. Гнев. Похоть. Леность. Чревоугодие. Алчность. Зависть.
– А мы можем выбрать себе грех сами? Поскольку я уверен, что горжусь собой, – подмигнул Бог.
Я тихонько толкнул его локтем и прошипел «ш-ш-ш», а потом продолжил слушать.
– В «Элиту» входят лучшие представители нашего колледжа, и вам выпала честь доказать, что вы ее достойны.
Парень слева от меня поднял руки и потер их.
– Ваша клятва нашему обществу будет дана посредством выполнения задания, призванного показать «Элите» ваше послушание и преданность. Взамен вы будете приняты в общество, богатство которого исчисляется не только деньгами, но статусом, влиянием и возможностями. Вы были избраны в качестве crème le de crème[5] университета Сент-Августина и вступите в ряды самых могущественных и влиятельных членов общества.
На щеке здоровяка заходил мускул, когда он снова посмотрел на нас, я заметил в его взгляде искорку. Парень был взволнован, как и я. Видимо, нам обоим было нужно это общество.
– Прежде всего, мы хотели сказать, что гордимся кандидатами, чья судьба – процветать еще долгие годы после окончания университета. «Элита» – это на всю жизнь. Она станет частью вас. Сохранение общества в тайне имеет первостепенную важность. Любая оплошность будет наказуема всей мощью «Элиты», – глубоко вздохнув, он расправил плечи. – Наша сила невообразима, и все, что вам дано, может быть отнято после нарушения клятвы.
Напряжение в воздухе сгущалось и пульсировало. Это действительно была угроза.
– Ваше посвящение начинается с объединения семерки. Мужчины в этой комнате – ваши братья. Братство семи несгибаемо. Вы больше не отдельный человек, вас семеро.
В воздухе раздался низкий свист зеленоглазого. Его растрепанные волосы развивались на ветру.
– Всегда хотел иметь братьев, – ухмыльнулся он, в его улыбке было нечто дикое, неукротимое.
Ничего не ответив на его заявление, здоровяк продолжил:
– Быть избранным в «Элиту» – высочайшая честь, и по этой причине Гордыня всегда выбирается проводником между нашим обществом и его членами при инициации.
– Я, – вскинул подбородок Бог.
– Гордыня будет вести всех семерых. Докажите, что вы достойны полного посвящения, и вас примут в лучшее общество, которое только может предложить мир. Дарованный вам грех отражает ваши качества и личность в обычной жизни, таким он и будет среди «Элиты».
Глотнув воздуха, парень избавил нас от мучительного ожидания.
– Мэйсон Блэквелл, Гордыня, – он поднял взгляд и прижал ладонь к груди. – Это я.
Бог рядом выпрямился.
– Сэмюэл Ганнер, Гнев, – зачитал Мэйсон дальше, и вперед выступил парень с идеальной прической.
– Рэтт Мастерс... – Мэйсон издал глухой звук. – Похоть.
«Похоть. Ну, конечно».
Я поднял руку, чтобы остальные поняли, что Рэтт – это я.