Я слегка опешил. Людя́м? Каким же это людя́м, когда тут и нет никого? — Да я это…искал тут человека одного…вот у меня адрес есть и координаты. И протянул бабуле бумажку. Она подслеповато уставилась в неё своими мутными глазёнками, покрутила так и эдак, только что на зуб не попробовала. — Так это тебе не сюда, сынок, — оттаяла бабуся, — это тебе туда. И она деловито подняла палец вверх. Мне туда пока рано. Резко сжался, захотелось уменьшиться в размере и превратится в стульчик. Ага, в странный такой стульчик с капюшоном. — Там все эти сидять, тута ремонт идёть, — продолжая коверкать слова затараторила бабка. — Да как попасть то наверх? — нервно хохотнул я, — Если ни лестницы, ни лифта, нет и в помине. — Ух, — нахохлилась бабуся, — а ну топай за мной. И она деловито заковыляла в сторону выхода. Слева трудились всё те же маляры, шумно ругаясь на кого-то. Бабушка остановилась именно возле этой двойной, стеклянной двери и потянула на себя. — У-у-у, демоны, — завыла бабка, — а ну кончать мазюкать стены, не видите шоль, людя́м пройтить надо! У мужика что на стремянке стоял, аж валик из рук выпал. А моя боевая бабуля не заметив следы офигения на их чумазых от краски лицах, махнула мне и потопала сквозь коридор распихивая куски плёнки. Я скрючившись и улыбаясь как идиот, с извинительными кивками кинулся следом. Вылетев из пропавшего краской коридора, прикрыл дверь и чуть не налетел на бабку. Она стояла склонив голову на бок, меня разглядывала. — Что? — испуганно проблеял я. — А ничё, — ухмыльнулась старушка явно довольная эффектом, — шагнула ко мне прищуриваясь. — Хорошенький какой, — улыбнулась бабуся вставными зубами, — топай туда, — она показала скрюченным пальцем в право, — Там за углом найдёшь свои лифты́. Я немного расслабился. — Это что же все так сюда добираются? — удивлённо спросил я, — Люди вроде солидные, а тут краска и этот запах… И сморщился, но не от краски, а от вони бабкиного халатика, уж очень близко бабуся подкралась и теперь воняла мне перед носом стойкими ароматами хлора и древности. Мне захотелось нацепить ей на уши пару «ёлочек», но у меня их, к сожалению, не оказалось и потому я передумал. — Не-е-е, — протянула бабка, — эти милинеры с другого хода шастають. — Миллионеры, — автоматически поправил я. — Ага, ага, — закивала та, — Вот я и говорю, сынок, милинеры эти проклятые, и машины их милинерские тама стоять. Это я, значит, мог проити совершенно свободно по улице, лишь завернув за угол? А раньше, старая ты кошёлка, об этом не могла сказать? Шумно выдохнул и так захотелось дать своим разношенным кроссовком 46 размера под её маленький сморщенный зад. Но, людей бить нельзя, особенно женщин, особенно старых, а потому я лишь вздохнул, переводя дух и поплёлся в указанном направлении.