— Не ошибается только мертвый, — ответил сестре Тэодер старой пословицей, на секунду в его глазах сверкнула молния гнева. — Я приму к сведению твои слова и постараюсь загладить промах.
— Обычная валюта при расчетах со мной поцелуи, — неожиданно рассмеялась богиня, приходя в отличное расположение духа так же неожиданно, как утратила его от почти невинной шутки Джея. — Но, наверное, требовать их с тебя…
На щеках Тэодера выступили ярко красные пятна, и обыкновенно чрезвычайно сдержанный мужчина торопливо заметил, откачнувшись назад:
— Не стоит т-ак шутить, к-кузина.
— О милый, ты покраснел, — приятно удивилась Элия, тактично 'не заметив' странного заикания лорда. — Мы в полном расчете, я увидела тебя смущенным, это очаровательное уникальное зрелище.
Тэодер опустил взгляд, богиня улыбнулась, коснулась пальцами своих губ, а потом дотронулась ими до щеки кузена и исчезла неслышной тенью. А мужчина судорожно вздохнул, прижав руку к лицу, там, где горел след касания кузины. Беседа с прекрасной Богиней Любви надолго лишила его душевного равновесия.
Вместо эпилога
В самом разгаре веселой семейной пирушки, устроенной по случаю удачного завершения задания Источника, когда было выпито уже ящиков шесть-семь, а может и больше лучшего вина, съедена уйма всякой деликатесной всячины и спето немало развеселых песен, раздался пьяный вопрос задумчивого Кэлера, который, как всегда после двадцатой бутылки, ударился в философию:
— Интер-рес-сно, Элия, а кто все-таки убил Регьюла?
— Как кто? — удивилась принцесса, пригубив любимое вендзерское. — Конечно, Ноут.
Ее ответ потонул в оглушительном хохоте братьев. Громче всех смеялся сам серебряноволосый лорд.