Национальные чешские краски не мешают, однако, видеть под ними и общечеловеческие черты. Швейк прежде всего чех, но принадлежит он не только чешскому народу. Швейки водятся и среди других наций. Это тип распространенный. Его образ в той или иной мере отражен и в литературах других народов. Швейк - житель Праги. Но он мог быть и жителем русского Пошехонья, Соединенных Штатов Америки и т. д.
В разоблачении, с одной стороны, всякого режима эксплуатации, гнета, насилия, дикости и мракобесия, в разоблачении, с другой стороны, мягкости, покладистости, благодушия, политической несознательности народных масс - сила сатирического воздействия романа Гашека. В этом и непреходящее его литературное значение.
Успех Швейка был огромен. Появились несметные подражатели. Швейк стал нарицательным именем и замелькал в фельетонах и рассказах.
Роман «Похождения бравого солдата Швейка пробудил интерес ко всему большому наследству Гашека, к его рассказам и фельетонам. Их много. Многие из них могли бы войти в знаменитый роман как новеллы: ведь и самый роман по литературной своей форме - это собрание новелл. В рассказах Гашека перед нами та же Прага, ее мещанство, мелкие чиновники, трактирщики, сыщики. Все рассказы направлены против церкви и против австрийской, немецкой и онемечившейся бюрократии. В некоторых рассказах («Юбилей служанки Анны», «История поросенка Ксаврика», «Похлебка для бедных детей») сильна струя социального протеста. В них угадывается будущий писатель-коммунист.
Ярослав Гашек - выдающийся чешский писатель. Его роман и все его творчество - законная гордость чешской передовой литературы. Но и мы, советские люди, имеем основание называть его хотя бы отчасти советским писателем. И не только потому, что у нас любят его роман, но и потому, что он жил и писал среди нас, принимал активное участие в борьбе за Советскую власть, писал и по-русски и был нашим верным и преданным другом.
Память о таких благородных и доблестных сынах чешского народа, как Юлиус Фучик и Ярослав Гашек, крепит неразрывную братскую дружбу народов Советского Союза и Чехословакии.
Заславский Д.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
В ТЫЛУ
Предисловие
Великой эпохе нужны великие люди. Но на свете существуют и непризнанные, скромные герои, не завоевавшие себе славы Наполеона. История ничего не говорит о них. Но при внимательном анализе их слава затмила бы даже славу Александра Македонского. В наше время вы можете встретить на пражских улицах бедно одетого человека, который и сам не подозревает, каково его значение в истории новой, великой эпохи. Он скромно идёт своей дорогой, ни к кому не пристаёт, и к нему не пристают журналисты с просьбой об интервью. Если бы вы спросили, как его фамилия, он ответил бы просто и скромно: «Швейк».
И действительно, этот тихий, скромный человек в поношенной одежде — тот самый бравый солдат Швейк, отважный герой, имя которого ещё во времена Австро-Венгрии не сходило с уст всех граждан чешского королевства и слава которого не померкнет и в республике.
Я искренне люблю бравого солдата Швейка и, представляя вниманию читателей его похождения во время мировой войны, уверен, что все будут симпатизировать этому непризнанному герою. Он не поджёг храма богини в Эфесе, как это сделал глупец Герострат для того, чтобы попасть в газеты и школьные хрестоматии. И этого вполне достаточно.
Глава I
ВТОРЖЕНИЕ БРАВОГО СОЛДАТА ШВЕЙКА В МИРОВУЮ ВОЙНУ
Убили, значит, Фердинанда-то{1} нашего, — сказала Швейку его служанка.
Швейк несколько лет тому назад, после того как медицинская комиссия признала его идиотом, ушёл с военной службы и теперь промышлял продажей собак, безобразных ублюдков, которым он сочинял фальшивые родословные.
Кроме того, он страдал ревматизмом и в настоящий момент растирал себе колени оподельдоком.
— Какого Фердинанда, пани Мюллерова? — спросил Швейк, не переставая массировать колени. — Я знаю двух Фердинандов. Один служит у фармацевта Пруши. Как-то раз по ошибке он выпил у него бутылку жидкости для ращения волос; а ещё есть Фердинанд Кокошка, тот, что собирает собачье дерьмо. Обоих ни чуточки не жалко.