— И я могу даже назвать вам имя любимой вами особы! — невозмутимо продолжал Кревкер и, наклонясь к уху люксембуржца, прошептал ему что-то такое, от чего д'Арнембург подскочил словно ужаленный.
Между тем граф, назвав Арнембургу таинственное имя, отступил с поклоном на шаг и сказал:
— Насколько я вижу, мы соперники!
— Я тоже так думаю!
— Следовательно, нам остается лишь прибегнуть к оружию!
— Но позвольте!..
— Мы должны биться насмерть!
— Погодите, сударь, — холодно прервал графа д'Арнембург. — Надеюсь, вы не заподозрите, что я способен испугаться чьей-нибудь шпаги?
— Я этого не думаю во всяком случае!
— И все же я нахожу ваше предложение решить вопрос поединком совершенно неприемлемым. Этот способ не годится, не подобает для данного случая!
— Однако позвольте! Вы только что были готовы драться из-за лошади! Значит, вы находите, что женщина не стоит того?
— Ничего подобного. Я думаю, что раз женщина, из-за которой вы хотите драться, назначила нам здесь свидание, то у нее должны были быть для этого основательные причины. Очевидно, она решила, что любовь обязывает к преданности и что если мы действительно любим ее, то подумаем не о себе, а лишь о ней. Раз она зовет нас — значит, она нуждается в нас, и не в одном только, а в обоих!
— Вы совершенно правы, — согласился граф. — Мы должны спрятать шпаги в ножны и мирно ехать вместе к развалинам, где мы узнаем, что нас ожидает.
— Отлично! — сказал люксембуржец. — В таком случае благоволите выбрать лошадь.
— Я беру черную.
— Ладно, — ответил Арнембург, садясь на белую.
— Знаете ли вы дорогу? — спросил граф.
— Нет, — ответил его спутник, — но мне было сказано, что лошадь сама доставит меня куда нужно.
— Ну а я знаю дорогу и буду руководить нашим путем!
— Отлично! Вперед!
Молодые люди дали шпоры лошадям, и граф Эрих повел своего спутника по узкой тропинке, которая шла к Долине Фей.
Оба они ехали молчаливо, погруженные в свои мысли, и оба думали почти одно и то же: «Раз нас двое — значит, ясно, что женщина, которую мы оба любим, сама не любит ни одного из нас. Но ей нужны наши шпаги, и вот она зовет нас к себе!»
Но еще другая мысль скользнула у каждого из них: «А все же, как знать? Быть может, если бы я был один, то…»
И оба они уже жалели, почему не решили вопроса смертным боем!
Когда они подъезжали к Долине Фей, над которой высились развалины старого замка, до них донесся стук чьих-то копыт и чье-то энергичное немецкое проклятие.
— Это еще что? — спросил граф Эрих.
В этот момент взошла луна, и на освещенной ею долине вырисовалась фигура всадника, который, заметив наших путешественников, направился к ним.
— Скажите, господа, — обратился он к ним, — вы здешние?
— Да, — ответил Кревкер.
— В таком случае не укажете ли вы мне, как проехать к Замку Дьявола?
— Как, — воскликнули в один голос Кревкер и Арнембург, — вы тоже едете туда?
— А разве и вы держите туда путь?
— Ну да! Нас ждут к двенадцати часам.
— Да ведь и меня тоже!
— Но если это так, — сказал граф, — то вы, наверное, не встретите никаких препятствий к тому, чтобы назвать нам свое имя?
— Меня зовут Конрад ван Саарбрюк, я вассал герцогов Лотарингских!
— А не можете ли вы сообщить нам, что заставило вас пуститься в этот путь?
— Я нашел у дверей своего замка странную записку, приколотую кинжалом.
— Ручаюсь, что записка начиналась словами: «Если Вы по-прежнему любите…» — сказал граф Эрих.
— Почему вы знаете? — удивленно воскликнул Конрад.
— И что вы любите знатную даму, до которой вам далеко как до звезд! — прибавил Арнембург.
— Но позвольте…
— И мы можем даже назвать вам ее имя!
— Ну уж это…
Граф наклонился к уху барона ван Саарбрюка и что-то шепнул ему.
— Но кто же мог сообщить вам мой секрет? — изумленно спросил барон.
— Никто, — ответили ему молодые люди. — Дело в том, что мы тоже любим эту даму.
Барон схватился за эфес шпаги. Арнембург рассмеялся.
— Полно! — сказал он. — Раз она призывает всех, кто любит ее, значит, она нуждается в них во всех!
— Вы правы, — согласился Конрад.
— Значит, нам нет основания ссориться, а будем вместе продолжать наш путь. Позвольте и мне назвать себя: я — Лев д'Арнембург.
— А я — граф Эрих де Кревкер!
— Ручаюсь, — продолжал Арнембург, — что до получения этой записки вы не знали, что ей известно о вашей любви! Как же она узнала о ней?
— Однажды мне пришлось спасти ее на охоте от разъяренного кабана, и моя тайна вырвалась у меня.