Быстро проговорив выученный текст, Дункель пошёл по вагону. Он протягивал коробку и при этом как можно жалобнее пел: «По приютам я с детства скитался, не имея родного угла. Ах, зачем я на свет появился? Ах, зачем меня мать родила?!»
Сонные пассажиры удивлённо разглядывали робота с грязной тряпкой на голове, перешёптывались между собой и не торопились подать ему милостыню.
Пройдя несколько вагонов, Дункель услышал звуки гармони и вскоре встретился с Афанасием Петровичем. На ближайшей станции они сошли, и старичок поинтересовался:
— Как улов?
— Вот,— показал робот. На дне коробки лежали всего несколько монет.
— Не густо,— разочарованно проговорил Афанасий Петрович. — А ты песню пел?
— Пел,— смущённо ответил Дункель.
— Жалобно пел? — не отставал старичок.
— Очень жалобно,— сказал робот и металлическим басом начал: — По приютам я с детства скитался...
— Хватит-хватит! — замахал на него руками Афанасий Петрович.— Твоим голосом только электровозы пугать. А про то, что боженька впятеро отдаст, говорил?
— Говорил,— ответил робот. Он понял, что работник из него никудышный, и, скорее всего, старичок его прогонит.
— Ладно, у меня тоже не густо,— сказал Афанасий Петрович и погремел в кармане мелочью.— Народу мало. Попозже люди на работу поедут, тогда мы своё возьмём.
Компаньоны перебрались на другую платформу, и Дункель вдруг неуверенно спросил:
— А если я буду говорить правду, мне дадут денег?
— Какую правду? — удивился старичок.
— Обыкновенную. Что я робот, и мне нужны деньги на билет до Индии.
— То, что ты робот, и без очков видно,— с досадой произнёс Афанасий Петрович.— А про Индию молчи. Ты ещё на «мерседес» денег попроси. Тоже мне, правдолюб! Ты и так говоришь чистую правду. У тебя же отца с матерью нет — значит, сирота. Дома нет — значит, бездомный. Ладно, попробуем ещё раз.
Они сели в подошедшую электричку, и Дункель вошёл в вагон. На этот раз в поезде народу было больше. Решив действовать по собственному плану, робот вытянул вперёд манипулятор с коробкой и громовым голосом произнёс:
— Граждане, подайте бездомному, кто сколько может. Старые аккумуляторы сели, на новые нет денег. А где безработному роботу взять деньги? Прямо скажем, негде.
— Ну, времена пошли! — возмутилась какая-то женщина с корзиной на коленях.— Уже роботы побираться начали. Скоро пылесосы с посудомоечными машинами по вагонам с шапками пойдут!
— И куда только хозяева смотрят, поддержал её гражданин с удочками.
— Нет у меня хозяина, граждане,— соврал Дункель.— Один я на этом свете. Некому за меня заступиться, некому аккумуляторы поменять. Не сегодня завтра отключусь в чистом поле, заржавею от дождей и сгину, как былинка.
— Хороша былинка,— усмехнулся гражданин с удочками.— Килограммов сто железа. Из такой былинки ящика два гвоздей получится.
В общем, и на этот раз роботу не повезло. Когда они вернулись в Чистые Ключи, Дункель показал Афанасию Петровичу коробку, на дне которой лежали четыре монеты, и старичок разочарованно пробурчал:
— Нет, парень, с тобой каши не сваришь. Забирай свои гроши и ступай, куда знаешь. Я без тебя со своей гармошкой больше заработаю.
— Понимаю,— печально ответил робот. Он сорвал с головы тряпку и побрёл по привокзальной площади.
— Слышишь, робот,— услышал Дункель и обернулся.— Смотри, по моим поездам не ходи. Увижу, что отбиваешь клиентов, на запчасти разберу.
— Не буду,— пообещал робот.
Дункель провёл в посёлке весь день. На улице стемнело, на небе проступили крупные звёзды, а вокруг уличных фонарей закружились крылатые насекомые — от мелкой мошки до крупных ночных бабочек .
Шагая по пустынной улице, робот прислушивался к собственным гулким шагам, смотрел по сторонам и представлял, чем занимаются владельцы того или иного дома. Ему было интересно узнать, как живут в доме с красным абажуром. Хотелось заглянуть в окно, которое светилось мягким зелёным светом. В одном окошке Дункель заметил молодого человека, который сидел на подоконнике, смотрел на звёзды и иногда что-то торопливо записывал в тетрадь. Из другого дома доносилась громкая музыка, и на задвинутых шторах причудливо скакали тени. Всё это будоражило воображение робота, и он с грустью подумал, что так никогда и не узнает многих тайн человеческой жизни. И что у него никогда не будет своего дома с яблоневым садом.
Электричка уносила Дункеля всё дальше и дальше. На улице стемнело, и только на горизонте ещё были видны слабые отблески ушедшего дня. Колёса поезда ритмично отстукивали свою дорожную мелодию, а в железной голове робота постоянно крутилась одна и та же мысль: «Что ждёт меня там, куда я еду?»