Она положила свое узкую белую руку на крепкое плечо Магомета и слегка погладила его.
— Магомет...
— Я не знаю, как быть. Мне будет очень трудно вдали от тебя, от родителей, от нашего Состара. Я знаю, что буду очень скучать. Но надо учиться! Я хочу стать горным инженером. Ты сможешь меня дождаться?
— Но ты же сам сказал, что я терпеливая, — с грустной улыбкой ответила Нафисат. — Конечно, Магомет, дождусь...
Послышался шорох. К ним приближалась Жаннет.
— Хватит вам секретничать! — весело крикнула она. — Марш по домам!
— Да мы и так уж собрались, — словно оправдываясь, сказала на прощание Нафисат и, кивнув Магомету, поспешила за подругой.
Проходя мимо дома тетушки Абидат, девушки увидели, что навстречу им из калитки выбегают два неразлучных друга — Азрет и Кайсын.
— Эй, девчонки, Абдуллах приехал! — задыхаясь, крикнул Кайсын.
— Отец приехал! Ваш учитель! — уточнил Азрет, точно они и сами не поняли, о ком идет речь. — С орденом! — продолжал он. — И кубики у него на воротнике красные...
— Между прочим, вами интересовался, — вставил Кайсын. — Где, говорит, эти славные девочки — Нафисат и Жаннет?
— Ну уж, будто! — с сомнением сказала Жаннет. — Можно подумать, что только о нас он и думал все это время.
— Думал не думал, а придется вам зайти в дом, — решительно заявил Азрет. — Надо все-таки знать приличие!
Обе девушки рассмеялись, — вот это здорово! Азрет, которого они считали мальчишкой, учит их вежливости. Но в дом, конечно, зашли.
Народу была тьма-тьмущая. Абидат сидела за столом напротив мужа и не сводила с него помолодевших от радости глаз. Она не могла понять всего, что он рассказывал гостям о войне, о том, как трудно было на фронте, как долго потом его из-за ранения не демобилизовывали. Но все это и не было ей важно. Важнее всего было то, что он сидит перед нею, живой, здоровый, и как бы в подтверждение того, что все это — не ее счастливый сон, время от времени поглаживает загрубевшей ладонью безвольно лежащую на скатерти смуглую руку жены.
А Бисолтан и молодой черноусый джигит принялись в это время во дворе за круторогого громадного барана, которого Абидат давно откармливала в ожидании мужа, чтобы устроить ему достойный курманлык[16]. Вообще-то она считалась на селе довольно прижимистой, но сегодня ничего не жалела для своих дорогих гостей.
Абдуллах заметил девушек, едва они переступили порог, но особенно обрадовался Нафисат и даже не подумал этого скрывать:
— О, кого видят мои глаза! Неужели передо мною та самая маленькая Нафисат? Ну, подойди, сестричка, дай-ка я обниму тебя...
Нафисат смело подошла к Абдуллаху, обняла его и уселась с ним рядом.
— Как хорошо, Абдуллах Османович, что вы снова с нами! Значит — опять в школу?
— Куда ж мне от вас деться? — пошутил учитель. — Я и в Карелии, когда по ночам казалось, что кровь леденеет от мороза, вспоминал и школу, и наш класс. Но сейчас мне придется немного подлечиться, врачи не велят сразу идти на работу, а можно ли спорить с врачами? Строгий народ. Насмотрелся я их в госпитале, пять месяцев провалялся.
— А что с вами? — спросила Жаннет.
— Да вот умудрился под самый конец войны поймать вражескую пулю. Не повезло... Однако если я сижу здесь, с вами, значит, очень даже повезло, — верно?
— Еще бы! — откликнулась Абидат. — Аллах, видно, услышал мой молитвы.
— Возможно, что именно поэтому я и уцелел, — с улыбкой подтвердил Абдуллах, и вновь обратился к девочкам: — Ну, что там у вас, в школе? Кто преподает физику? Как ребята? Как наш славный скалолаз Магомет? Все такой же тихоня? Я читал в нашей газете о его последнем восхождении, просто душа радовалась!
Он задавал вопросы, но не успевал выслушивать ответы — так много хотелось сразу узнать. Он смотрел на повзрослевшую красивую Нафисат и вспомнил один далекий день, очень далекий...
В те времена не все матери решались отдавать своих девочек в школу. Упрямилась и Буслимат, сколько ее ни уговаривали. Однажды Нафисат сама убежала утром из дому. Он усадил ее за парту вместе с другими ребятами, но едва начался урок, как разгневанная Буслимат ворвалась в класс, рванула дочку за руку и вывела из школы. Дома она прошлась по маленькой Нафисат тоненьким, но жгучим кизиловым прутиком, а потом заперла в курятнике. В середине дня учитель появился у них во дворе, но Буслимат холодно пригласила незваного гостя в дом.
— Слушай, Буслимат, — пытался он смягчить женщину, — не думаешь ли ты, что если Нафисат не будет учиться, мы закроем школу? Нет, этого не произойдет.
— А я и не думаю. Не моя печаль — закроете или нет, а дочку вам не отдам.