— А может, наоборот: надеется сам утвердить свое собственное имя?
— Ради бога! — развел великодушно руками Неваляйкин. — Продолжим?
— Нет, хватит. — Я отложил в сторону «Справочник». — Убедил. Ну и что же это происходит и как это называется? — спросил я, стараясь смутить Неваляйкина.
Но он ничуть не смутился, а, поняв, что вопрос относится и к нему, посерьезнел и даже изобразил на лице обиду.
— Как что? Забота о молодой поросли, о смене нашей. Неужели непонятно? Печемся о будущем нашей родной литературы. А ее будущее в руках наших родных детей. Это, кстати, мой афоризм! — погордился он.
— Очень глубокий, а главное — точный афоризм! И как сказывается такая преемственность на качестве литературы?
— Очень даже положительно сказывается! Тут ведь действуют гены! Рабочие династии — это хорошо? Хорошо! А писательские династии — еще лучше! Мои гены умножаются в моих детях и количественно и качественно.
— Количественно — да, но качественно ли?
— Только так, друг мой! Гены — великое дело!
— У Толстого вон сколько детей было, сам какой талантище, а гены ни в одном не сработали. У Пушкина было четверо, за полтораста лет столько потомков расплодилось, а гены тоже молчат. Говорят, устали. А у нынешних почему-то не устают, работают, как атомные реакторы!
— Время другое. Гены сейчас — как автогены, работают, аж искры летят, незащищенными глазами не смотри — обожжешься!
— Ну, хорошо. Твои гены у твоих детей, а вот у этого? Ведь сын-то ему не родной, пасынок, а тоже в писатели тянет.
— Гены сейчас не только в крови, — учено заметил Неваляйкин, — они даже в воздухе витают и очень быстро передаются при тесном общении.
— Наверное, в других видах искусства такое невозможно? — с надеждой на отрицательный ответ спросил я.
— Ха-ха! — по-мефистофельски засмеялся Неваляйкин. — В других это дело давно и так крепко накатано, что уже никто внимания не обращает. Потому там и достижения имеем недосягаемые. Возьми кино, театры. Мы от них на три поколения отстали! Вот, пожалуй, Большой театр тоже пока отстает в этом деле. Зато эстрада, эстрада!.. Дитя еще из пеленок не выбралось, соску еще не выплюнуло, а его уже тащат на сцену, на народ, под юпитеры! А ты говоришь!..
Нет, я уже ничего не говорил. Да и что тут скажешь?
ПОСЛЕСЛОВИЕ, ИЛИ ОБРАЩЕНИЕ К ЧИТАТЕЛЯМ — ПИСАТЕЛЯМ
Прочитали вы эти незатейливые истории и, вижу, морщитесь, недовольно.
Не надо.
И не уподобляйтесь гоголевскому городничему, не спрашивайте автора: «Над кем смеешься?»
Ибо я тоже уподоблюсь тому же бессмертному персонажу, человеку мудрому и многострадальному, и отвечу вам: «Над собой смеюсь».
Честное слово — над собой. Только над самим собой. Исключительно — над собой, и ни над кем больше.
Бросил тень на вас? Ничуть не бывало! Каким же надо быть великим, чтобы заслонить такое большое?! Вы мне просто льстите. Не надо.
Не надо, и — успокойтесь.
Успокойтесь и занимайтесь своим делом, если считаете, что оно приносит пользу народу и отечеству нашему.
