Она принесла пиво.
— Благодарю.
— Ну, ты такой и была. В этом нет ничего постыдного, Нора. В детстве ты многое потеряла, а потом оставила свою семью, чтобы быть с мужчиной, который на самом деле не понимал тебя, — да, любил тебя, — но, черт возьми, не понимал, и, — заплакала она, — он умер. Слишком много потерь наполнило твою голову чувством вины, но это не твоя вина. Ты была сломана и потеряна. Обретя Эйдана, ты стала чувствовать себя менее одинокой, и это было тебе нужно больше всего. Хочешь ты это признавать или нет, но он исцелил тебя, детка. Эйдан дал тебе веру в то, что этот мир наполнен добром. А потом ты потеряла его. Ты думала, что он ушел. И это сломало то, что осталось от тебя. Но в этот раз ты знала, что должна собраться. И ты это сделала. Ты стала выжившим бойцом, и ты пошла за всем, что хотела в жизни. Вот кто ты сейчас. Так с какой стати ты бежишь от того, чего хочешь в жизни? Потому что мы оба знаем, что ты хочешь Эйдана Леннокса больше всего на свете. Он поглощает тебя с того момента, как ты встретила его.
Это слово, однако: поглотил. Звучало не очень нормально. Совсем.
— Родди поглощает тебя, Сеона?
Она улыбнулась, опустив глаза на бокал пива в руке.
— Я знаю, что для всех остальных это похоже на то, что мерзавец околдовывает, завораживает и сбивает меня с толку. Но когда мы одни, он становится кем-то другим. Он дает мне часть того, что принадлежит только мне. И да, он поглощает меня этим. — Она посмотрела на меня. — Если это безумие, Нора, то я с удовольствием отдаюсь.
Я завидовала ей, ясности ее ума.
— Я не знаю, что делать.
— Поговори с Джимом, — предложила Сеона.
— Что?
— Посети Джима. Верю, что его душа на самом деле здесь, и я разговариваю с ним. Мне нравится мысль, что он теперь понимает нас всех лучше, чем при жизни. Так что поговори с ним. Может быть, все, что произошло, начнет обретать смысл, и все кусочки проложат путь, который приведет тебя к правильному решению.
Я сделала глоток пива, чтобы не заплакать. И когда я подумала, что могу говорить без слез, сказала:
— Ты самый мудрый, самый дорогой друг, которого я когда-либо знала, Сеона МакАлистер.
Напряжение ее улыбки закончилось пролившимися слезами.
Солнечный свет пробивался сквозь листья дерева над могилой Джима, отчего казалось, что узоры на темно-сером надгробном камне пляшут. Я не приходила сюда с тех пор, как уехала в Индиану, боясь увидеть его так же, как и боялась вернуться к Эйдану.
— Извини, Джим. — Я положила руку на вершину камня. — Пришло время перестать убегать от вещей, которые меня пугают.
Я прочитала надпись золотом на камне.
Джеймс Стюарт МакАлистер
Родился 12 июня 1990 г.
Умер 15 июля 2014 г.
Его жизнь прекрасна, его отсутствие — тихое горе.
Я не помню, как обсуждала эпитафию Джима. Я знаю, что Энджи не совершила бы что-то без моего одобрения, но не могла вспомнить само обсуждение. Она выбрана красиво.
Я не была влюблена в Джима.
Но он был моим самым близким другом в течение долгих лет, и я люблю и скучаю по своему другу.
Воспоминания о нашей совместной жизни всплывали, как будто Джим посылал их мне в руку, которую я положила на его надгробие. Нервное возбуждение от побега вместе, его терпеливая нежность в ту ночь, когда мы впервые занимались любовью. Как я была напугана. Как мне потребовались недели, чтобы чувствовать себя достаточно комфортно рядом с ним, чтобы начать наслаждаться сексом. Как когда мы были вместе, я смотрела ему в глаза, желая, чтобы связь, которую я искала, каким-то волшебным образом появилась между нами. Я потерялась в его занятиях любовью, потому что Джим был хорош в этом, и он не был эгоистичным любовником, но потом, когда мы заканчивали, я чувствовала себя еще более одинокой.
Столь же одинокой, как я чувствовала себя в той маленькой тесной комнате в том несчастном доме в Индиане.
Джим не был причиной, по которой я потеряла себя.
Я потеряла себя в тот момент, когда мой отец перестал любить меня и начал ненавидеть мир. Может быть, я тогда была слишком юна, чтобы найти себя в этом мире, а папа просто сбил меня с курса, но волна по имени Джим направила меня к неправильному берегу.
Только потеря Эйдана заставила меня встать и продолжить двигаться, пока я не нашла то, что искала. Я нашла себя.
Я знала, что никогда бы не осталась рядом с Джимом. Знала, что в итоге ушла бы от него. Разве я уже не решила это до его смерти? Он никогда не заставлял меня чувствовать себя так, как Эйдан. Я заботилась о Джиме, но это была не бескорыстная привязанность. Мне было больно, когда он ушел. И грустная правда в том: что бы я тогда ни чувствовала, это не сломало меня.