— С удовольствием.
В дверях показался удивленный денщик, с прибором и бритвой на подносе.
— Побрить! Быстро! — приказал Муравьев, кивнув на арестованного.
Колетов блаженно вытянул шею. Остро ощутил почти нереальное прикосновение белоснежной салфетки. Затем лицо погрузилось в похрустывающую от лопания пузырьков мыльную пену, и кожа дрогнула от ледяного холода стальной бритвы.
Колегов не мог и припомнить, когда последний раз его брили чужие руки. Кажется, это было в Екатеринбурге… Да, конечно же на следующий день после выхода из тюрьмы, когда он уезжал в Москву. Он вошел в парикмахерскую, заросший по самые глаза. Вместе с ним в чистенькое зальце ввалились шумные уральские товарищи, все с красными повязками на рукавах. Над зеркалом висела олеография «300-летие дома Романовых». Ее тут же сорвали. Напуганный парикмахер побрил и постриг бесплатно…
Семен побрил плохо. Дважды порезал. Ранки прижег терпким одеколоном.
Все это время Муравьев стоял у окна и, отодвинув штору, смотрел в солнечное небо, искал глазами парящую над городом точку.
— Можно идти, ваше благородие?
— Иди, Семен… Совсем другой вид, Петр Иванович, еще бы белую гвоздику в петлицу фрака — и в оперу. Считайте, что это мой подарок перед смертью.
Рассмеялся.
— Вы очень любезны, — усмехнулся Колегов, выковыривая из открытого портсигара еще одну длинную папироску, — разрешите?
— Итак, продолжим. При аресте в подполе вашей явочной квартиры обнаружены типографские принадлежности. Хотели печатать прокламации?
— Мечтал, господин штабс-капитан.
— Слова, слова, слова, — язвительно протянул Муравьев, — когда же они очистятся от лжи и крови? Маркс ничего не писал об этом, Петр Иванович?
Колегов промолчал. Это понравилось Муравьеву.
— Вместе с вами, Петр Иванович, в подпольный ревштаб входят, — Муравьев заглянул в бумажку, — рабочий завода Жирарди Фельдман, сапожник Чертков, служащий конторы завода Леснера Лобов.
«Неужели Яшка?»
— Но это еще не все, Петр Иванович, — понимающе улыбнулся Муравьев, — у меня есть еще один хороший сюрприз. Вам интересно?
Колегов опять ничего не ответил и погасил папиросу в бронзовой пепельнице в виде плывшего лебедя. Это молчание привело Муравьева почти в восторг.
— Как раз на эти дни, в связи с некоторой активизацией сил противника, вы планировали мятеж. Сигналом к выступлению, — Муравьев сделал эффектную паузу, — послужит сущая безделица: перелет почтового голубя через линию фронта с датой наступления красных. Вот, пожалуй, и все, чем я располагаю.
Муравьев откинулся в кресле.
— Может быть, у вас есть ко мне вопросы, Петр Иванович?
— Нет.
— Нужно отвечать по уставу: никак нет… Тогда спрошу я. У меня всего три вопроса. Например, в городе было целых 132 голубятни. Сейчас они в основном заброшены, а уцелевшие уничтожены нами. Вот сижу и ломаю голову: куда прилетит голубь? Подскажите, Петр Иванович. Это вопрос первый… Кроме того, мне позарез нужно сегодня, в крайнем случае завтра, ликвидировать всю вашу организацию. Согласитесь, это трудно. Кое-кого я, правда, знаю. Сегодня ночью мои коллеги вырвут у того же Фельдмана имена пяти человек. Да и то, если честно, я не уверен в успехе дедовских методов. Мои коллеги костоломы, грубые, невоспитанные люди. Вы согласны?
Колегов молча смотрел поверх головы штабс-капитана в окна. Ветерок из полуоткрытой форточки шевелил солнечные шторы.
Муравьев понимающе улыбнулся.
— Вот, например, Петр Иванович, я начну пытать вас. Ей-богу, ни черта не получится! Ведь ваша мечта умереть геройской смертью за идеалы марксизма. Вы фанатик. Силой ничего не добьешься, можно только по-хорошему. Поэтому я вам предлагаю полюбовно: вы мне список всех членов организации, а я вас тут же отпускаю на все четыре стороны… И все же, если честно, я не верю, что вы согласитесь. Мне жаль убитого времени.
Муравьев брезгливо поморщил губы.
— А третий вопрос, господин штабс-капитан? — поинтересовался Колегов.
— Он тоже очень простой для вас, — ответил Муравьев, — кто внедрен от вашего Зафронтового бюро в штаб Добровольческой армии в Ростове?
ЛОБОВ!!!
Колегова зазнобило.
Сработал конспиративный метод страховки, так называемая «ловушка для ушка». Опытный профессионал, за плечами которого было восемь лет подпольной борьбы, Петр Колегов, подстраховываясь на случай возможного внедрения провокатора, сообщил на всякий случай, под секретом каждому из членов ревштаба разного рода заведомо ложные сведения. Так, например, именно Лобова он информировал о якобы имеющемся красном агенте в самом штабе генерала Деникина.