- Адмирал, - твердо произнес он. - Предсмертное желание.
- Хотите помолиться?
- Нет. Я в Бога не верю. От этой чепухи проку мало. Пусть вот он, лейтенант Брент Росс, сделает это. Он американец. Я предпочитаю загнуться от его руки.
Брент оцепенел, не веря своим ушам.
- Нет, - мгновенно охрипшим голосом ответил он. - Нет. Я не... Я не буду.
- П...а ты, а не лейтенант, - глумливо кривляясь, заговорил Розенкранц. - Чего струсил? Не тебе же башку собрались оттяпать, а мне.
- Лейтенант Росс выполнит мой приказ, если таковой будет отдан, сказал адмирал. - В этом отношении можете быть совершенно спокойны, Розенкранц. Впрочем, этот вопрос представляет лишь академический интерес, поскольку я решил оставить вам жизнь.
Ропот пробежал по шеренгам офицеров.
- Спасибо, сэр, - с непривычным волнением ответил летчик.
Фудзита улыбнулся и, показав на залитый кровью помост, сказал негромко:
- А прежде чем я покончу с вами, вы можете помолиться за это.
- Брент, тебе надо поменять место службы. Возвращайся в Вашингтон, в управление ВМР. Приказ об откомандировании я тебе устрою, - сказал адмирал Аллен, с размаху бросившись в кресло.
- С какой стати, сэр? - Брент тоже сел на один из двух стульев, стоящих в адмиральской каюте.
Когда после казни Аллен взял его под руку и почти потащил его по коридору к себе, он сразу понял, что разговор предстоит неприятный.
- Я нужен здесь. В моем предписании сказано: "в качестве шифровальщика и для выполнения иных обязанностей по усмотрению командира авианосца "Йонага" поступает в его распоряжение".
- Я знаю, Брент. Я же эту бумагу и писал. Не забудь - твой отец был моим лучшим другом, мы вместе учились в академии, вместе воевали, вместе служили в оккупационных войсках в Японии. Я был шафером у него на свадьбе, я радовался вместе с ним, когда ты появился на свет, и я же... - он отвернулся. - И я же закрыл глаза и ему, и твоей матери. Так что ты не просто мой помощник и подчиненный.
- Я знаю, сэр, и глубоко ценю это. Но почему я должен покидать "Йонагу"?
- Я тысячу раз объяснял тебе почему.
- По-вашему, я изменился?
- Да. И меня это пугает.
- Но все мы меняемся - это в природе человека.
- Верно. Беда в том, что ты становишься похож на них, - он показал на самурайский меч у бедра Брента. - Я видел, как ты убивал людей. Одного араба ты измолотил до смерти, другому выбил оба глаза, а лицо третьего превратил в кровавое месиво. Ты всадил Кэтрин Судзуки пулю меж глаз, когда она беспомощно валялась на земле.
Брент почувствовал, как поднимается в нем волна ярости:
- Кэтрин Судзуки была террористка, собиравшаяся взорвать судно. Она повинна в гибели шести человек! У нее было двенадцать тонн пластиковой взрывчатки!
- Все так. Но она была ранена и обезоружена. Ты мог арестовать ее.
- Бешеных собак не арестовывают, сэр.
Адмирал в сердцах стукнул себя по колену кулаком:
- Тоже верно. И все же драться, спасая свою жизнь, и убивать безоружных, беспомощных людей - разные вещи!
- Вы имеете в виду Хиросиму и Нагасаки?
- Это низко с твоей стороны, Брент. Низко!
- Может быть. Но это правда.
- Да, теперь я вижу, ты и впрямь стал одним из них.
- Почему же? Потому что я не вижу смысла в этой бойне?
- Нет. Потому что ты превратился в самурая. Ты с тем же точно пренебрежением относишься к жизни. И смерть свою найдешь так же, как они, и вместе с ними и обретешь их вшивое блаженство!
- С тех пор как существует человечество, существуют войны и люди, которые на этих войнах сражаются.
- Брент! Мне кажется, передо мной Фудзита! Выдержанный марочный Фудзита!
- Что же в этом плохого? - спросил Брент и добавил, прежде чем адмирал успел ответить: - Мы ведь воюем не с японцами, а с арабами.
Аллен вздохнул.
- Да, конечно. Но интересы нашей страны тоже нельзя сбрасывать со счетов.
- Каддафи нужно остановить, сэр.
- Я знаю. Знаю! Но в Пентагоне ты можешь принести больше пользы...
Уголки губ молодого лейтенанта дрогнули в едва заметной улыбке:
- С вашего позволения, сэр. Адмирал Фудзита уверяет, что из всего экипажа "Йонаги" у меня самое острое зрение, и говорит, что я не человек, а радар. По одному этому он не...
- Понимаю. По одному этому он откажется подписать приказ об откомандировании. Но если ты сам подашь рапорт?
- Опять же с вашего позволения, сэр. Я не был бы сыном Теда Росса, если бы покинул "Йонагу", когда судну предстоят "бой и поход".
- Тебе бы политиком быть, - смиряясь с неизбежностью, сказал старый адмирал. - Здорово у тебя язык подвешен.
Брент положил руку на эфес меча и встал.
- Сэр, мы договорились с подполковником Йоси Мацухарой.
- Увольнение?
- Да. Но если вы... В общем, он подождет.
- Да нет, ступай, я уже сказал тебе все, что хотел. Веселись, лейтенант, погуляй на берегу. Подполковник Мацухара, кажется, жениться собрался? - добавил он.
Брент улыбнулся:
- Да. На Кимио Урсядзава.
- Прелестная женщина, - кивнул Аллен. - Нас как-то знакомили. Вдова, не так ли?
- Вдова. Ее муж, Киетака Урсядзава, плавал старшим помощником на "Маеда Мару". Полковник Каддафи приказал удавить его.
Док В-2 находился в северной части Йокосуки. Сойдя по трапу на берег, Брент оглянулся на корабль, хотя охватить "Йонагу" взглядом было так же невозможно, как измерить вселенную. В Нью-Йорке Брент, стоя у подножия небоскребов Центра мировой торговли, задирал, бывало, голову, скользя глазами по бесконечным этажам, уходившим вверх на четверть мили. Но здесь, рассматривая стоящий в сухом доке авианосец, он испытывал головокружение при виде этого чудовищного левиафана, простиравшегося на необозримое расстояние не только в высоту, но и в длину. Противоторпедные наделки и броневой пояс были скрыты от взгляда, а о том, что это боевой корабль, свидетельствовали выпуклые обводы носа и гладкопалубный корпус. Как у всех японских кораблей, дымовая труба авианосца была скошена на три градуса. Надстройка была загромождена радарными установками, аппаратурой поиска и слежения, щетинилась антеннами РЭП и контр-РЭП [системы радиоэлектронного противодействия и радиоэлектронного подавления]. По всему борту виднелись резервуары с водой для охлаждения стволов зенитных пулеметов и частым лесом торчали стволы орудий.