- Автоматический "Оцу", старшина, - сказал он. - Калибр шесть и пять.
- Замечательно, мистер Росс, - улыбнулся тот в ответ. "Намбу-малютка", знаю! Чудная машинка! С ее помощью можно образумить за девять секунд девятерых террористов.
Но никто не рассмеялся.
Поскольку Йоси Мацухара и за рулем мирного автомобиля оставался боевым летчиком-истребителем, Брент заявил, что либо сам поведет машину, либо не сядет в нее вообще. Мацухара со смехом уступил ему, и штабной "Мицубиси" без номеров покатил по широкой автостраде в сторону Токио, до которого было 30 км.
- Знаешь, Йоси-сан, Мицубиси причинил Америке куда больший ущерб своими автомобилями, магнитофонами и прочей электроникой, чем истребителями "Зеро", - весело сказал Брент и осекся, понимая, что допустил неловкость.
Но Мацухара улыбкой дал ему понять, что не обиделся.
- Ты имеешь виду экономический ущерб, Брент?
- Ну, разумеется. Ты знаешь, что в Америке не производится ни одного видеомагнитофона? Что большая часть телевизоров и двадцать процентов машин сделаны в Японии?
- Но все наши триумфы были бы невозможны без нефти. Нефть, нефть, все упирается в нефть, - задумчиво проговорил Йоси.
- Верно, - согласился Брент и сейчас же перевел разговор на другую тему, давно не дававшую ему покоя. - Я хотел тебе сказать, Йоси-сан, когда капитан Таку Исикава ворвался позавчера на заседание штаба, он... он был явно не в себе. Дураку ясно, что если закрылки на соплях болтаются, а элерона вовсе нет, надо выходить из боя! Черт возьми, закрылок держался на одном штифте! Ты и сел-то просто чудом. Я думал, выпрыгнешь с парашютом, он обошел грузовик, медленно ползший по правой полосе.
- Да уж, машину будто якорем держало. Но дело не в этом.
- А в чем же?
- А в том, что Таку уверен, будто я специально бросил его в беде.
- Да что за чепуха! Он был ранен, в жару, себя не помнил... Ну, и потом... он тебя терпеть не может. У вас с ним, кажется, давние нелады.
- Давние. С тридцать девятого года. Я его не переношу, как и он меня, но не в воздухе же, когда от тебя зависят жизнь и смерть человека, сводить с ним счеты?! Честь дороже. - Он откинулся на сиденье и задумчиво сказал: - Подполковник Окума, однако, был не в жару и не в бреду.
- Ну, этот просто метит на твое место, все это знают.
Мацухара тихо, словно размышляя вслух, сказал:
- Он залез в мою машину и считал оставшийся боезапас. Сорвал пломбы и... В голове не укладывается... Ну ничего, придет день, когда мы с ним разочтемся сполна.
- И когда же это будет?
- Когда я собью "клетчатого".
- Полковника Фрисснера? Вряд ли это получится. Его эскадрилья эвакуируется из Маньчжурии, ты же знаешь.
- Я знаю, что этот мясник расстрелял моих ведомых, когда они беспомощно болтались на стропах между небом и землей. Я знаю, что ненавижу его и убью. Вот и все.
Они замолчали. Брент повернул налево и въехал на Гайен-Хигаси-Дори, деловой центр Токио, застроенный стеклянно-стальными башнями небоскребов, очертания которых угадывались в тумане. По крышам самых высоких зданий бежали, сверкали и переливались ослепительные неоновые огни реклам "Хитачи", "Кока-Кола", "Санио", "Мазда", "Хонда", "Кенвуд-Стерео".
- Продажные твари, - пробормотал Мацухара. Потом он перевел взгляд на запад, и лицо его омрачилось. - Симбаси, - низким рокочущим голосом произнес он. - В этом квартале жила моя семья. Здесь она и погибла при авианалете в сорок пятом. Жена и двое сыновей.
Брент закусил губу.
- Йоси-сан, поверь, мне очень...
Мацухара выпрямился, взглянул на него.
- Нет, это ты меня извини, зря я затронул эту тему при тебе. Ты рисковал жизнью ради меня и сражался в лучших традициях бусидо. - Он хлопнул по колену, словно подводя черту под неприятным разговором, и с вымученной непринужденностью сказал, показывая на северо-запад: - Кимио живет в квартале Сибуя на Сакурада-Дори, чуть южнее парка Йойоги.
- Знаю. Я как-то раз подвозил тебя туда, - Брент свернул с магистрали и был вынужден сейчас же остановиться - вся улица была перекрыта шествием.
Йоси усмехнулся, когда Брент с досадой выключил зажигание и машина замерла в длинной веренице других.
- Все-таки кое-где еще можно встретить прежнюю Японию, - снова оживляясь, сказал летчик.
Они смотрели, как мимо под барабанный бой и пение флейт, перезвон колокольчиков, звуки сямисэнов и цимбал движется пестрая и красочная толпа. Не меньше двадцати групп, состоящих из юношей в струящихся желтых одеждах и с белыми повязками на лбу, несли огромные деревянные модели пагод, освещенных изнутри электрическими лампочками и украшенных бумажными и матерчатыми цветами. Другие юноши несли длинные шесты, увенчанные тяжелыми гирляндами цветов и длинными свисающими кисточками.
- Это шествие в честь Святого Нитирена - называется "Оесики", - пояснил оживившийся Мацухара. - Он был мятежным буддистским монахом и жил в тринадцатом веке. Видишь, на стенках пагод изображены сцены из его жизни? По преданию, он умер зимой, но в час его смерти зацвели покрытые снегом вишневые деревья. - Он показал на покачивающиеся фонарики и бумажные цветы на шестах, которые расширялись вверху как купола зонтиков. - Они называются "мандо" и должны напоминать об этом великом чуде.
Мимо прошли новые группы женщин и детей с горящими ароматическими палочками. Участники шествия постепенно впадали в экстаз и хором выкрикивали что-то, но Брент не разбирал слов.
- Они славят Книгу Лотоса Чудесного Закона, - пояснил Йоси.
- По-моему, там есть пьяные, - заметив, как несколько человек шли шатаясь, а один упал, - сказал Брент.
- Что ты, Брент?! Кто же пьет на буддистской церемонии, это они от воодушевления.
- Наверно, ты доволен, Йоси? - повернулся к нему Брент. - Живы традиции старины, жива прежняя Япония.
- Вздор! - ответил летчик.
- Почему вздор?
- Потому что все эти почитатели культа Нитирена ненавидят дзэн-буддистов, самураев, а все их ритуалы и кодексы находят отвратительными.
- То есть у вас тоже есть свои католики и протестанты, консерваторы и либералы?
- Удачное сравнение. В старину такие вот шествия часто приводили к кровопролитию.
- Значит, и у вас были Варфоломеевские ночи?
Оба с облегчением вздохнули, когда последний участник парада мускулистый парень в набедренной повязке фундоси, - как опытный цирковой эквилибрист удерживая на голове длинный шест-мандо, прошел мимо. Путь был свободен. Брент завел мотор, включил первую передачу и влился в оживленный поток машин.