- А-а, понимаю, можете не продолжать. Они входят в перечень, о котором вы договорились с русскими!
- Совершенно верно. Мы можем поставлять только бортовые системы опознавания "свой - чужой".
- Но хоть судовой электроники это не касается?
- Нет, не касается. И с вашего позволения, мы смонтируем на "Йонаге" кое-что из новейших систем РЭЗ, РЭКП и РЭР...
- Скажите по-человечески! - воздел руки к небу Фудзита.
- Простите, сэр. Я имел в виду радиоэлектронную защиту, радиоэлектронное контрпротиводействие и радиоэлектронную разведку, мы еще называем ее ЭЛИНТ.
- А это что такое? Ваши мудреные компьютеры?
- В некотором роде, - улыбнулся Кинг. - ЭЛИНТ способен анализировать излучения судов противника, определяя основные параметры - используемую частоту, периодичность импульсов, типы частотных модуляторов и умножителей частоты, а также безошибочно идентифицировать...
- Довольно, довольно! - умоляюще простер руки Фудзита. - На авианосце за связь и всю электронику отвечают адмирал Аллен, полковник Бернштейн и лейтенант Росс. Обсудите все с ними и завтра к шестнадцати подайте подробный рапорт и наставления по эксплуатации всего нового оборудования.
- Есть, сэр.
Капитан третьего ранга Ютака Накано, робко откашлявшись, решил напомнить о себе, и Брент сообразил, что совсем забыл о присутствии маленького офицера сил самообороны.
- Господин адмирал, - сказал он тихим, нерешительным голосом. - Мы располагаем шестью сторожевыми фрегатами, двумя транспортами и большим количеством мелких вспомогательных судов. Если арабы высадятся, - он показал на карту за спиной Фудзиты, - у нас есть конституционное право дать им отпор.
- Разумеется.
- И девятая статья вам в этом случае ее указ, - добавил Марк Аллен. Тем более что наши силы и средства даже не диетический рацион, а подкормка для новорожденных котят.
Фудзита оглядел присутствующих:
- У кого есть вопросы"? - Все молчали, и тогда он обратился к Йоси Мацухаре: - Подполковник, вы поэт. Пожалуйста, прочтите одну из своих хайку.
Йоси медленно поднялся и негромко сказал:
- Господин адмирал, многие из наших самураев уже вошли в храм Ясукуни, многим еще предстоит путь туда. И вместо моих топорных стихов я позволю себе прочесть строки монаха Риокана.
Адмирал, кивнув в знак согласия, откинулся в кресле и скрестил руки на своей впалой груди. Мацухара, вскинув голову, отчего в глазах его отразился свет ламп, торжественно произнес:
- Риокан оставил этот мир с такими словами:
"Что оставлю в наследство?
Цветение вишни весною,
Кукование кукушки в предгорье,
Осенние листья".
Он сел на место, а адмирал подался вперед и сказал:
- Благодарю, подполковник. Будем надеяться, что те, кому придется отправиться в последний путь, сохранят мужество и твердость, достойные самураев.
В ответ грянули крики: "Банзай!" и "Да здравствует император!" Окума и Сайки размахивали над головой кулаками, а престарелый Кацубе, держась одной рукой за стол, вскинул другую в воздух.
- Все свободны, - сказал Фудзита, а потом, когда восторженные крики сменились грохотом отодвигаемых стульев и офицеры стали выходить из салона, добавил: - Лейтенант Росс, задержитесь на минуту.
Марк Аллен остановился в дверях и сказал:
- Брент, когда освободишься, зайди ко мне.
- Есть, сэр, - ответил тот, и Аллен скрылся в коридоре.
Фудзита указал лейтенанту на ближайшее кресло и через стол подтолкнул к нему книгу.
- Это "Хага-куре", - с почтением в голосе сказал он. - Вы должны прочесть ее и не просто прочесть, а изучить досконально.
Лейтенант взвесил на ладони тяжелый том.
- Это ваша Библия, господин адмирал?
- Да, но читаю я эту книгу не так, как вы - Священное Писание. Здесь совсем нет теологических рассуждений, а философия обращена скорее к чувству, нежели к разуму, и бесконечно далека от западного прагматизма, гуманизма и материализма, - он погладил кожаный переплет своего экземпляра. - Она научит вас постижению мира через медитацию. А интуиция, которая зиждется на истине и незыблемых моральных ценностях, может стать краеугольным камнем человечества.
- И все это здесь, в одном томе?
Адмирал усмехнулся:
- Каждый берет из "Хага-куре" столько, сколько может унести. Лично вам, лейтенант, она поможет лучше понять самураев и побудительные причины их поступков. Вы, Брент-сан, уже успели проявить лучшие качества приверженца бусидо - вы от природы наделены отвагой и преданностью.
- Спасибо, сэр... Вы слишком добры...
- Доброта ту не при чем. Вы заслужили себе место за этим столом своим поведением в бою. У вас орлиный глаз, и вы не теряете мужества даже перед лицом смертельной опасности.
- Временами мне бывало очень страшно.
- Нам всем временами бывает очень страшно, Брент-сан. Но я уже говорил вам: "Храбрец - это трус, который умеет обуздывать свою трусость".
Лейтенант задумчиво провел ладонью по щеке:
- Господин адмирал, вы часто мне говорили, что у меня - самые зоркие глаза из всей команды. - Фудзита наклонил голову, подтверждая это. - Раз нам не дают бортовых радаров, заставляя полагаться тем самым на остроту нашего зрения, я прошу разрешения летать наблюдателем на одном из патрульных самолетов.
- Что ж, этим можно послужить "Йонаге", - адмирал дернул свой одинокий волосок. - Разрешаю. - И снова дернул. - Вы умеете, обращаться с авиационным пулеметом?
- Ну, разумеется! Когда мы с Йосиро Такии и Морисадой Мотицурой летали на B5N в Тель-Авив, я над Средиземным морем сбил из этой штуки DC-3.
На лице старого адмирала появилось смущенное выражение - все-таки ему было сто лет, и безупречная память, способная до мельчайших подробностей воспроизвести события далекого прошлого, иногда давала сбои на совсем недавних эпизодах.
- Мы должны были забрать израильский шифратор, - подсказал Брент.
- А-а, да-да! Конечно! Над Средиземным морем. Вы были ранены, кажется?
- Царапина, - ответил Брент. - Если вы согласны, сэр, прошу направить меня в экипаж лейтенанта Йосиро Такии.
- Не возражаю. Да, вот еще что. Брент-сан, вы заметили, наверно, что я стараюсь не вмешиваться в конфликты моих подчиненных, даже самые острые, если, разумеется, это не грозит безопасности "Йонаги" - пусть разбираются сами.
Брент понял, куда клонит Фудзита.
- Заметил. Это мудрая политика. Но подполковник Окума, по всей видимости, ненавидит меня. Он относится ко мне с откровенной враждебностью...