- Господин адмирал! - доложил телефонист. - Радио от командира авиагруппы. Мы в зоне их прямой видимости. Запрашивает разрешение на посадку.
Фудзита, окинув взглядом далекий горизонт, где ясную голубизну неба перечеркивали стаи черных крестиков, посмотрел на хлопавший по ветру кормовой флаг на гафеле.
- Передать "Эдо Лидеру": даю "добро" на посадку! Мой курс ноль-четыре-ноль, ход - двадцать узлов. Заходить на посадку по вымпелу!
Взвились сигнальные флажки, и когда восемь кораблей конвоя одновременно, как единое существо, стали круче к ветру, гул усилился, и авиагруппы закружились против часовой стрелки над "Йонагой".
- Черт... - пробормотал Брент. - Больше полутора сотен. Прямо стая саранчи.
- Да-а, - сказал Аллен, щитком приставив ладонь к глазам. - Попробуй-ка посадить такую армаду.
- На "Йонаге" служат лучшие в мире гаковые.
- От аварий это не спасет.
- Аварии избавят нас от неумелых пилотов, - как о чем-то само собой разумеющемся ответил Фудзита.
- Несомненно, сэр.
Все, кто находился на мостике, подняли к небу бинокли. Как всегда, самым нижним коридором шли бомбардировщики, а над ними вились изящные истребители прикрытия. Те и другие двигались традиционным японским строем - по три тройки троек. В память о несуществующем больше Первом воздушном флоте - "Коку Контаи" - сразу за кабиной была выведена зеленая полоса. Ближе к корме другая - синяя - свидетельствовала о принадлежности самолета к палубной авиации "Йонаги", а трехзначный номер на вертикальном стабилизаторе указывал назначение и тип машины. Брент, совсем запрокинувшись назад, разглядел круживший над остальными самолетами приметный истребитель Йоси Мацухары с красным обтекателем и зеленым колпаком. "Рад тебя видеть, старина", - прошептал он.
- Господин адмирал, - сказал телефонист, - командно-диспетчерский пункт докладывает о готовности принять самолеты на борт.
- Добро, - отозвался Фудзима. - Вымпел!
И вслед за этим, выпустив шасси, начал снижение первый торпедоносец-бомбардировщик B5N. Сверкающая алюминием и плексигласом громадина, снизив скорость, пошла на посадку, выбросив хвостовой гак. Офицер-регулировщик в желтом жилете крест-накрест вскинул над головой флажки и резко опустил их вниз. Летчик убрал газ, и машина грузно опустилась на палубу, поймав гаком трос аэрофинишера. С узких мостков вдоль полетной палубы спрыгнули ликующие матросы, отцепили гак и покатили B5N через аварийный барьер к носовому подъемнику.
- Шестьдесят пять секунд, - сказал Аллен, взглянув на часы.
- Медленно! - крикнул Фудзита телефонисту. - Слишком медленно! Ускорить посадку!
Наоюки отрепетовал команду.
Следующий бомбардировщик сел за пятьдесят пять секунд.
- Уже лучше! - разом сказали адмиралы.
Затем один за другим приземлились все оставшиеся пятьдесят два самолета, и последним посадил на палубу свой торпедоносец с ярко-желтым обтекателем командир группы подполковник Окума. Через несколько минут он, как был в летном комбинезоне и шлеме, уже стоял в ходовой рубке между Брентом и адмиралом Фудзитой, наблюдая за посадкой третьего по счету бомбардировщика D3A.
- Еще пятьдесят четыре "Айти" и пятьдесят семь "Зеро", - сказал Аллен.
Фудзита молча кивнул в ответ, быстро глянув на часы.
Окума, еще шире развернув плечи, подал свое массивное тело вперед.
- Лучшие летчики в мире, адмирал! Работают как часы.
Но Марк Аллен показал ему на бомбардировщик, который заходил на посадку со слишком большой высоты.
- У этих часов лопнула пружина...
Регулировщик яростно махал флажками, запрещая посадку, и растерявшийся летчик резко сбросил газ, но было уже поздно: из выхлопной трубы вырвались язык пламени и плотное облако черного дыма, моментально подхваченные ветром. Брент в ужасе смотрел, как тяжеловесную машину развернуло левым крылом вперед и грузно ударило о палубу, потом снова подкинуло в воздух. Самолет с покореженной обшивкой, обрывая оба троса аэрофинишера, свистнувшие как гигантские бичи, потеряв оба крыла и часть хвоста, завертелся волчком, скапотировал и наконец замер совсем рядом с артиллерийской платформой, на которой стояли оцепеневшие наводчики. Двое, не удержавшись на ногах, полетели за борт.
- О Боже! - выдохнул Аллен.
Разлившийся бензин вспыхнул, но авральная команда в асбестовых костюмах уже была на месте и вытаскивала из-под бесформенной груды дымящегося, алюминия почерневшего, обожженного, жалобно стонущего летчика и обезглавленного стрелка. Залив пеной тлеющий комбинезон, летчика бегом отнесли в лазарет, а обугленное тело стрелка положили здесь же на палубе. Через три минуты пламя было сбито, а обломки самолета убраны.
- Он упокоился в храме Ясукуни, - скорбно произнес Фудзита. - Передать, - повернулся он к телефонисту. - Пусть его положат в самолет и похоронят вместе с ним в море.
Покуда изуродованные останки самолета со стрелком в сплющенной и смятой кабине переваливали за борт, на палубу продолжали один за другим садиться другие машины. Наконец в воздухе остался только истребитель подполковника Мацухары. У Брента засосало под ложечкой, когда изящный "Зеро" с красным обтекателем стал, быстро снижаясь, заходить с кормы. Неужели это произойдет здесь и сейчас? Ведь это так просто: ничтожнейший просчет - и на скорости в сто двадцать узлов самолет в лепешку расплющится о стальную палубу. Но нет: грациозный истребитель плавно, как чайка, скользнул вниз и безупречно приземлился на три точки, поймав первый трос финишера. Брент шумно перевел дыхание. Окума насмешливо фыркнул.
- Отбой! - сказал Фудзита. - Руководителю полетов подать рапорт о причинах аварии, потерях среди личного состава и повреждениях матчасти. Штурман! Курс?