Как раз тогда, когда Брэдшоу начал задаваться вопросом, найдет ли он что в этих книгах, сравнимое с преступлениями Уиклоу, он натолкнулся на параграф, берущий начало из интервью с бывшим рабочим завода, превратившимся в Штатах в серийного убийцу. Мужчина таил злобу на общество и, чем больше Брэдшоу о нем читал, тем больше начинал видеть параллели между «белым воротничком» из Мичигана и Уиклоу. Состояние ума мужчины, когда тот совершал свои убийства, и то, как он объяснял их, приводил причины своего разгула, заинтриговали Брэдшоу. Тогда он задался вопросом, возможно ли, что он приблизился к ответу.
Глава 28
Дэнни был прав. Они не могли ничего добиться от Кевина. Не поначалу. Позвонив в дом, в котором тот жил с бабушкой, они были поприветствованы пожилой леди, сказавшей им:
― Он снова ушел в поля или рыбачит на озере.
Коротким кивком она показала куда-то за участки, примыкающие к небольшой террасе с одноэтажными домами.
― Озере? ― переспросила Хелен, не видевшая, чтобы оно было обозначено на карте в штабе полиции.
― Да, на озере, ― пожилая женщина повторила снова так, будто Хелен была недоразвитой.
― Старая гравийная яма, ― подсказал ей Том, ― бывшая затопленной, когда река вышла из берегов тридцать или больше лет тому назад. Люди ходят туда рыбачить.
И Хелен задалась вопросом, есть ли во всем графстве Дарем хоть одна деревня, о которой он ничего не знает.
― Через пятнадцать минут он вернется, чтобы выпить чая, ― произнесла старуха.
Они решили подождать в машине.
― Итак, как у вас дела с Леной? ― Хелен спросила Тома так, чтобы это прозвучало обычной беседой.
― Хорошо.
― Просто ты не часто о ней упоминаешь.
― Я думал, это больная тема.
― Конечно же, нет. Мне жаль, если я показалась...
― Моей мамочкой? ― предложил он.
― Я не твоя мамочка.
― Могу я получить письменное заверение?
Какое-то время они сидели, наблюдая за территорией, которую Кевину придется пересечь, чтобы прийти домой за чаем. Они говорили о деле и о возвращении к совместной работе с Йеном Брэдшоу.
― Мне нравится Йен, ― сказала Хелен.
― Он не меняется, ― заметил Том.
― Что ты имеешь в виду?
― Всегда выглядит так, будто вся тяжесть мира на его плечах, и он такой чертовски цепкий. Дайте ему что-нибудь расследовать, и он не найдет покоя, пока не доведет дело до конца.
Хелен многозначительно на него посмотрела.
― Что? ― спросил он.
― Ты только что описывал себя.
Он не был уверен, что на это ответить, так что просто спросил:
― Ты скучаешь по Ньюкаслу?
― Немного, я все еще могу поехать туда, но мне нравится Дарем. Забавно, пока я росла, я ничего не знала о том месте, кроме песни.
― Ах, да, ― произнес он. ― Песни.
― Отец часто проигрывал ее в машине. Ему нравился Роджер Уиттакер, ― пояснила она. ― Очень нравился.
― Да, ну, он ошибался, разве нет?
― Мой отец?
― Нет, Роджер Уиттакер. В песне есть строчка о том, как он сидел на берегах реки Тайн, когда был ребенком.
― Я помню.
― Это чертова река Уир, а не Тайн. Ньюкасл расположен на Тайне, ― без нужды пояснил он. ― А Дарем на Уир.
― Еще одна разбитая детская иллюзия. Есть ли что в этом мире, на что можно положиться?
― Бабушка Кевина, ― ответил Том и, когда лицо Хелен стало озадаченным, он показал на фигуру, идущую в их сторону со стороны полей. ― А вот и Кевин идет домой за чашечкой чая, как раз вовремя.
Хелен и Том наблюдали, как Кевин плетется к ним через участки. Он был одет в старую армейскую куртку, нес в одной руке рыбацкую оснастку, а через плечо у него был переброшен длинный тонкий сверток, обернутый в ткань.
― Иисусе, ― тихо произнес Том, когда они вышли из машины, чтобы поздороваться с мужчиной. ― Нам лучше с ним не ссориться.
― Почему нет? ― спросила Хелен.
― Потому что у него есть ружье.
Глава 29
Они поговорили с Кевином у машины. Том не хотел, чтобы его бабушка стояла у них над душой, влияя на то, что тот говорит. Кевин был на удивление открытым субъектом, но его речь была бредовой. Он казался довольно дерганым, напряженным и болтливым, но так же рассеянным и перескакивающим с темы на тему.
― Жаль, что в тот день со мной не было моего ружья, тогда Сьюзан все еще была бы жива.
― Вы владели ружьем? ― в шоке спросила Хелен.
― Да, конечно. Всегда. Мой отец нас учил.
― Но вам было всего десять, ― напомнила она ему.