***
Питер ждал ее, когда она сошла с поезда. Как только Хелен увидела его лицо, сразу почувствовала вину за то, что подумывала не приезжать. А затем она увидела, во что он одет.
― В чем дело? ― спросил он. ― Ты же знала, я приду тебя встретить.
― Просто... ааа... мне не очень нравится этот пиджак.
Очень не нравится.
― Это «Харрис Твид», ― пояснил он, словно это само по себе объяснение. ― Что с ним не так?
― Я не сказала, что с ним что-то не так, но этот пиджак тебя старит.
Он просиял.
― И хорошо. Мне приходится управлять людьми, которые вдвое старше меня. Когда откроется новый магазин...
И пока они шли со станции по главной улице, Питер принялся снова грузить ее пространными рассказами об их планах относительно нового магазина ковров. Его слова влетали ей в одно ухо и вылетали через другое.
― Прости, что?
Она поняла, что он замолчал и ждет ответа.
― Я сказал, очень рад, что ты здесь. Должен признать, еще утром ожидал, что ты позвонишь и скажешь, что не сможешь приехать.
Он засмеялся, будто эта мысль абсурдна. От ответа ее спас громкий рев из ближайшего паба.
― Что там такое?
― Футбол, ― произнес он с пренебрежением. ― Англия побеждала со счетом 2:0, когда я парковался. Должно быть, они доиграли.
― Отлично, ― прокомментировала она.
― Тебе не все равно?
― Мне-то все равно, правда, но некоторым нет.
Она подумала о Томе с Йеном, наслаждающихся результатом матча в пабе, и пыталась отмахнуться от желания оказаться сидящей там с ними.
***
― Чертовский гол Гаскойна!
― Осторожно, Йен, ― предупредил Том. ― Ты кажешься почти счастливым.
― Я счастлив. Матч вышел отличным и его стоит отметить. Еще не готов нормально выпить?
Йен хмуро посмотрел на Кока-Колу, на которой настоял Том после первой пинты.
― Хотел бы, дашь мне часок?
И он рассказал, что договорился о встрече с фермером.
― Плохое время ты выбрал, Том. А я-то гадал, куда тебе надо, почему не пьешь. Ладно, у тебя есть час. Я пока побуду здесь.
Том встал.
― Не слишком-то без меня напивайся.
***
Тому пришлось припарковаться на травяной обочине. Он не мог заехать во двор, потому что дорога, ведущая к фермерскому дому, была заблокирована крепкими деревянными воротами высотой по грудь. Он вышел из машины и обнаружил, что ворота заперты. Том выругался и пробормотал:
― Так ты меня ждешь, ― будто Роберт Марш стоял у ворот, но поблизости никого не было. В неуверенности, что делать дальше, он, в конце концов, принял решение перелезть через ворота.
Как только его ноги коснулись земли, залаяла собака. Лай был громким, злым и близким. Он торопливо двинулся к фермерскому дому, молясь, чтобы собака находилась за огромной дверью или сидела где-то на цепи. Ему не пришлось стучаться. На встречу ему вышел мужчина лет около тридцати, выглядящий так, словно собирается приняться за грабителя.
― Роберт Марш? Меня зовут Том Карни. Мы говорили по телефону.
― Наконец-то, ― ответил Марш Младший. ― Думал, вы не приедете.
Том прикусил язык. Он опоздал меньше чем на десять минут. Очевидно, Роберт Марш не был поклонником футбола. Фермер вошел внутрь и закрыл дверь, оставив Тома стоять снаружи и гадать, почему его не пригласили в дом. Собака продолжала энергично лаять. Марш снова вышел, в этот раз одетый в пальто, и зашагал рядом с Томом, очевидно, решив, что они пройдутся, пока беседуют. Марш выкрикнул команду, и собака сразу же замолчала.
― Он послал вас извиниться? ― шутливо спросил молодой фермер.
― Кто?
― Главный констебль, ― ответил он, словно это было ясно, как Божий день. ― Если это так, то давно пора.
― Вы знаете, почему я здесь, мистер Марш. Я говорил вам по телефону.
― Вы хотите знать, убил ли Сьюзан Верити мой отец?
Том вздохнул.
― Я такого не говорил.
― Но подразумевали.
― Мне лишь интересно, почему так много людей вообще подозревали вашего отца, когда были более очевидные подозреваемые, один из которых в настоящий момент отбывает пожизненное заключение в тюрьме за подобные преступления?
― Ну, по крайней мере, в этом мы единогласны. Нелепо, ― произнес фермер, ― но его подозревали всегда. Вы не имеете понятия, через что прошел мой отец. Они арестовали того ублюдка только через пять лет, и даже тогда это не прекратилось. Отец думал, что его позовут в суд. Он считал, что, по меньшей мере, будет слушание, и приговор по делу Сьюзан Верити станет его частью, а затем на одиннадцатом часу они убрали ее имя из процессуальных документов и судили Эдриана Уиклоу за другие преступления. Словно ее и вовсе не существовало.